Наш общий друг. Часть 1

Покуда исполнялись, эти фигуры, мистеръ Альфредъ Ламль (этотъ нжнйшій изъ мужей) тихонько подошелъ сзади къ стулу мистрисъ Альфредъ Ламль (этой нжнйшей изъ женъ) и, перегнувшись черезъ спинку, поигралъ секунду-дв браслетомъ мистрисъ Ламль. Какъ тончайшій контрастъ этой краткой и граціозной игр, можно было бы, пожалуй, отмтить что-то врод угрюмаго вниманія на лиц мистрисъ Ламль въ ту минуту, когда, приковавъ глаза къ жилету мистера Ламля, она произнесла нсколько словъ и получила въ отвтъ какое-то наставленіе. Все это совершилось съ такою же быстротой, съ какою паръ дыханія отходитъ отъ зеркала.

Но вотъ grande-cha^ine завершился послднимъ звеномъ, унылый автоматъ кончилъ играть, и вс шестнадцать пустились попарно разгуливать между мебелью. При этомъ случа забавно проявилась несообразительность людода: думая доставить удовольствіе своей дам, сіе угодливое чудовище распространилось до послднихъ предловъ возможности въ патетическомъ разсказ о митинг членовъ клуба стрльбы изъ лука, нимало не догадываясь о страданіяхъ своей жертвы. Торжественно выступая во глав процессіи шестнадцати, медленно кружившей по комнат, точно нкое заколдованное погребальное шествіе, которому не суждено добраться до цли, эта жертва не поднимала глазъ и только разъ украдкой взглянула на мистрисъ Ламль съ выраженіемъ полнйшаго отчаянія.

Наконецъ процессія разсялась отъ неистоваго вторженія мушкатнаго орха [7], отъ натиска котораго двери гостиной отскочили, какъ отъ пушечнаго ядра, и пока это благовонное зелье, распредленное по рюмкамъ съ теплымъ краснымъ виномъ, обходило публику, миссъ Подснапъ улучила минуту, чтобъ улизнуть, и возвратилась на свое прежнее мсто подл своей новой подруги.

— Ахъ, какое счастье! — Наконецъ-то это кончилось! — сказала она. — Надюсь, вы на меня не смотрли?

— Почему же не смотрть, моя милая?

— Ахъ, я слишкомъ хорошо себя знаю! — удрученно вздохнула миссъ Подснапъ.

— А я скажу вамъ что-то, что я знаю про васъ, — перебила ее мистрисъ Ламль привораживающимъ тономъ, — вы, моя душечка, безъ всякой надобности слишкомъ застнчивы.

— Мама незастнчива, — сказала миссъ Подснапъ. — Я ненавижу васъ! Подите прочь!

Этотъ выстрлъ былъ тихонько направленъ въ отважнаго Громпуса, который мимоходомъ подарилъ ее заискивающей улыбкой.

— Извините меня, дорогая моя миссъ Подснапъ, я почти… — начала было мистрисъ Ламль, но молодая двушка перебила ее:

— Если мы серьезно собираемся стать искренними друзьями (я думаю, что мы и теперь уже друзья, потому что вы одна заговорили со мной о дружб), то постараемся не пугать другъ друга. Мн ужъ и то довольно страшно, что я миссъ Подснапъ, — такъ не зовите меня такъ, а зовите просто Джорджіаной.

— Дорогая моя Джорджіана… — начала опять мистрисъ Ламль.

— Ну вотъ, такъ лучше, благодарю васъ, — сказала миссъ Подснапъ.

— Дорогая моя Джорджіана, извините меня, но я право не вижу, почему беззастнчивость вашей мама должна быть причиной вашей застнчивости.

— Неужели и вправду не видите? — спросила миссъ Подснапъ, тревожно дергая свои пальцы и бросая растерянные взгляды по сторонамъ. — А впрочемъ, можетъ быть, вы и правы.

— Милочка Джорджіана, вы слишкомъ легко уступаете моему скромному мннію. Да это даже, по правд сказать, и не мнніе, а просто мое чистосердечное сознаніе въ своей безтолковости.

— Ахъ нтъ, вы не безтолковы! — горячо откликнулась миссъ Подснапъ. — Это я безтолкова. Вы не заставили бы меня такъ разболтаться, если бъ вы были безтолковы.

Легкій укоръ совсти въ виду столь быстраго успха ея коварныхъ замысловъ вызвалъ на лицо мистрисъ Ламль слабую краску, отъ которой оно просіяло еще больше въ ту минуту, когда она улыбнулась лучшею своей улыбкой дорогой Джорджіан и покачала головой съ привтливой игривостью, не потому, чтобъ это должно было что-нибудь означать, а просто потому, что Джорджіан это, повидимому, нравилось.

— Я вотъ что хочу сказать, — продолжала миссъ Подснапъ. — Въ мама столько страшнаго, и въ папа столько страшнаго, да и везд столько встрчается страшнаго — по крайней мр везд, гд я бываю, — а сама-то я совсмъ ужъ не страшная, что я понятно, пугаюсь, то-есть… я не умю это выразить… не знаю, понимаете ли вы меня?..

— Вполн понимаю, дорогая моя… — начала было мистрисъ Ламль съ лукавымъ подозрительнымъ взглядомъ, какъ вдругъ молодая двица опять откинулась къ стн и закрыла глаза.

— Ахъ, вотъ мама опять стала страшная! Она говоритъ съ кмъ-то, у котораго стеклышко въ глазу. Ахъ, я знаю, она приведетъ его сюда… Ахъ, не подводите! Ахъ, теперь этотъ со стеклышкомъ будетъ моимъ кавалеромъ! Ахъ, что мн длать!!