Наш общий друг. Часть 1

— Я и объ этомъ думалъ, — сказалъ Юджинъ, какъ будто онъ и въ самомъ дл всесторонне обсуждалъ этотъ предметъ съ дловой точки зрнія. — Тамъ однообразіе было бы опредленнаго и ограниченнаго свойства. Оно распространялось бы только на двухъ человкъ. Что до меня, Мортимеръ, то я нахожу, что однообразіе, опредленное съ такою точностью и ограниченное такими предлами, гораздо сносне, чмъ неограниченная и безпредльная монотонность, въ которой живетъ большинство нашихъ ближнихъ.

Ляйтвудъ засмялся и сказалъ, подвигая другу вино:

— Мы будемъ имть случай на опыт проврить этотъ вопросъ ныншнимъ лтомъ.

— Случай не вполн убдительный, — возразилъ со вздохомъ Юджинъ, — но все-таки провримъ. Надюсь, что мы не наскучимъ другъ другу.

— Ну-съ, а теперь по поводу твоего почтеннаго родителя… — началъ Ляйтвудъ, приступая къ предмету, который они собирались обсуждать, — къ самому щекотливому для нихъ предмету.

— Да, по поводу моего почтеннаго родителя, — повторилъ Юджинъ, усаживаясъ въ кресло. — Къ моему почтенному родителю я желалъ бы лучше приступить при свчахъ, какъ къ предмету, нуждающемуся въ искусственномъ блеск, но ужъ такъ и быть, примемся за него при мерцаніи сумерекъ, оживляемыхъ лишь пламенемъ камина.

Съ этими словами онъ еще разъ размшалъ уголья и, когда они разгорлись, продолжалъ:

— Итакъ, мой почтенный родитель откопалъ гд-то въ своемъ почтенномъ сосдств жену своему несовсмъ почтенному сыну. Конечно, съ приданымъ, иначе онъ не выбралъ бы ея. Мой почтенный родитель, съ минуты рожденія каждаго изъ своихъ дтей, а иногда и раньше, самымъ точнымъ образомъ опредлялъ (по его выраженію) ихъ призваніе и поприще въ жизни и назначалъ, чмъ должны были быть эти маленькія обреченныя жертвы. Мой почтенный родитель предназначилъ мн быть юристомъ, каковымъ я и состою, но только съ небольшимъ добавленіемъ огромной практики, каковой у меня нтъ, и предопредлилъ мн быть женатымъ, что тоже не состоялось.

— О первомъ ты мн часто говорилъ.

— О первомъ я часто теб говорилъ. Считая себя недостаточно способнымъ стоять на высот юридической карьеры, я до сихъ поръ подавлялъ въ себ это второе родительское предопредленіе. Ты знаешь моего родителя, но не такъ хорошо, какъ я его знаю. Если бы ты зналъ его такъ же хорошо, какъ я, онъ бы тебя посмшилъ.

— Вотъ что называется: сказано съ сыновнимъ уваженіемъ. Не такъ ли, Юджинъ?

— Совершенно такъ, поврь мн. Я искренно почитаю моего родителя. Но что же мн длать, если онъ меня смшитъ? Когда родился мой старшій братъ, то вс мы, остальные, само собой разумется, знали (я хочу сказать — знали бы, если бы существовали тогда), что онъ долженъ быть наслдникомъ родовыхъ затрудненій, которыя мы въ общежитіи зовемъ родовымъ достояніемъ. Но когда наступило время родиться второму моему брату, мой родитель сказалъ: «Это будетъ маленькій столпъ церкви». Онъ родился и сталъ столпомъ церкви — крайне шаткимъ, къ слову сказать. Мой третій братъ явился на свтъ гораздо ране, чмъ это было совмстимо съ его сыновнимъ долгомъ по отношенію къ матери, но мой родитель, нимало не захваченный этимъ врасплохъ, тотчасъ же ршилъ, что онъ будетъ кругосвтнымъ мореплавателемъ. Его сунули во флотъ, но кругосвтнаго плаванія онъ не совершилъ. Явился я, и со мною было поступлено такъ, что результаты, въ высшей степени удовлетворительные, ты видишь передъ собой. Когда моему младшему брату минуло полчаса отъ рожденія, мой почтенный родитель объявилъ, что онъ будетъ геніемъ въ области механики. И такъ дале. Вотъ почему я и говорю, что мой родитель смшитъ меня.

— Ну, а относительно невсты, Юджинъ?

— Тутъ мой родитель перестаетъ меня смшить, такъ какъ относительно этой особы мои планы діаметрально расходятся съ его планами.

— Ты знаешь ее?

— Никогда не видалъ.

— Почему же бы теб не посмотрть?

— Милый другъ, ты изучилъ мой характеръ. Скажи: могу ли я явиться къ ней съ надписью на лбу: «выгодный», «показывается», и увидть ее съ такою же надписью? Я съ величайшимъ удовольскіемъ готовъ исполнить вс распоряженія моего почтеннаго родителя, будь увренъ, кром распоряженія о женитьб. Самъ посуди: буду ли я въ состояніи выносить семейную жизнь, когда мн все такъ скоро надодаетъ, такъ неизмнно, такъ безнадежно надодаетъ?

— Какой же ты непостоянный малый, Юджинъ!

— Въ способности скучать я одинъ изъ самыхъ постоянныхъ людей во всемъ человчеств, могу тебя уврить, — отвтилъ сей достойный мужъ.

— Какъ же ты сейчасъ только разсуждалъ объ удовольствіяхъ однообразія жизни вдвоемъ?

— На маяк — пожалуйста, припомни это условіе. На маяк.

Мортимеръ опять засмялся, а Юджинъ, тоже засмявшись — въ первый разъ, какъ будто, по основательнымъ соображеніямъ, онъ созналъ себя наконецъ человкомъ довольно занимательнымъ, — снова погрузился въ свою обычную угрюмость, продолжая пробавляться сигарой.

— Нтъ, тутъ ужъ ничто не поможетъ: одно изъ прорицаній моего почтеннаго родителя должно навсегда остаться несбывшимся. При всемъ моемъ желаніи сдлать ему одолженіе, въ этомъ случа ему придется испытать неудачу.