Наш общий друг. Часть 1

Посл этого вс трое долго молчали. Приливъ въ эту ночь былъ большой, вода подступала къ нимъ очень близко. Звуки на рк раздавались все чаще. Внимательно прислушивались они къ ударамъ пароходныхъ колесъ, къ бряцанію желзныхъ цпей, къ скрипу блоковъ, къ равномрному всплеску веселъ, къ раздававшемуся съ проходившаго мимо нихъ корабля свирпому лаю собаки, какъ будто бы почуявшей ихъ въ ихъ засад. Ночь была темная, но не настолько, чтобы, при свт фонарей на мачтахъ и бугширитахъ, они не могли различить призрачные кузова судовъ, на которыхъ свтились эти фонари. Они видли и галіотъ съ чернымъ парусомъ, выступившій изъ тьмы, какъ привидніе, съ поднятою имъ въ угрозу рукой, прошедшій мимо и скрывшійся снова во тьм. Вода подл нихъ отъ времени до времени плескалась, волнуясь отъ движенія, сообщеннаго ей гд-то вдалек. И этотъ плескъ много разъ заставлялъ ихъ ошибаться. Думая, что это подходить къ берегу лодка, которую они поджидали, они всякій разъ покушались выползти изъ засады и ихъ удерживала только неподвижность, съ какою доносчикъ, давно привыкшій къ рк, сидлъ на своемъ мст.

Втромъ отъ нихъ относило звонъ башенныхъ часовъ города, приходившихся съ подвтренной стороны; но колокола были и съ навтренной стороны, и они слышали, какъ пробило часъ, и два, и три. Но и безъ этого они видли по убыли воды, что ночь быстро проходила: темная, мокрая полоса берега все расширялась, и изъ рки, футъ за футомъ, выступали камни набережной.

По мр того, какъ проходило время, ожиданіе становилось все утомительне. Человкъ, котораго они искали, какъ будто зналъ, что ему готовилось, и принялъ свои мры. Быть можетъ, онъ распорядился такъ, чтобы спастись отъ погони, опередилъ ее часовъ на двнадцать. Честный человкъ, трудившійся въ пот лица, встревожился и началъ горько жаловаться на человчество, проявляющее низкую наклонность водить его за носъ, — его, облеченнаго величіемъ труда.

Лодка, подъ которою они сидли, была въ такомъ мст, что они могли въ одно и то же время наблюдать за движеніемъ на рк и за жилищемъ Гаффера. Въ домъ никто не входилъ и никто не выходилъ изъ него съ тхъ поръ, какъ дочери Гаффера послышалось, что ее окликнулъ отецъ. Никто не могъ въ него войти, не будучи ими замченъ.

— Въ пять часовъ совсмъ разсвтетъ, и тогда насъ могутъ увидть, — сказалъ инспекторъ.

— А я вамъ вотъ что скажу, джентльмены, — заговорилъ Райдергудъ, — онъ, можетъ быть, давно уже шныряетъ взадъ и впередъ по рк и прячется между мостами.

— Ну такъ что жъ, если и такъ? — спросилъ всегда невозмутимый к осторожный инспекторъ.

— Онъ, можетъ быть, и теперь гд-нибудь тамъ.

— Что же изъ этого?

— Моя лодка тутъ, на пристани, гд и вс остальныя.

— Да говорите прямо, куда вы гнете, любезный, — проговорилъ все такъ же невозмутимо инспекторъ.

— Я говорю: не ссть ли мн въ мою лодку да не посмотрть ли, что онъ тамъ длаетъ? Я знаю вс мста, гд онъ плаваетъ, вс уголки, куда онъ заходитъ. Я знаю, гд онъ бываетъ въ то или другое время прилива и отлива. Я не даромъ былъ ему близкимъ товарищемъ. Вамъ незачмъ показываться: вы не выходите отсюда. Лодку я и одинъ спущу на воду: подмоги мн не надо. А что меня увидятъ, такъ это не бда: я бываю на берегу во всякое время.

— Отъ васъ можно было бы, пожалуй, услышать что-нибудь и похуже, — сказалъ инспекторъ, подумавъ. — Ну отправляйтесь, попробуйте.

— Постойте минутку. Надо условиться. Когда мы мн понадобитесь, я подплыву къ Товарищамъ и свисну.

— Если мн будетъ дозволено сдлать замчаніе моему досточтимому и доблестному другу, въ мореходныхъ познаніяхъ котораго я не смю сомнваться, — заговорилъ Юджинъ, лниво растягивая слова, — то я скажу, что подать знакъ свисткомъ, значило бы объявить во всеуслышаніе о существованіи какой-то тайны и породить догадки. Надюсь, мой досточтимый и доблестный другъ извинитъ меня, какъ независимаго члена палаты, за это замчаніе, которое я долженъ былъ сдлать по своимъ обязанностямъ представителя народа въ парламент и сына своего отечества.

— Это кто говоритъ — другой почтеннйшій или законникъ Ляйтвудъ? — спросилъ Райдергудъ, такъ какъ они вели разговоръ, пригнувшись подъ лодкой и не видя другъ друга.

— На этотъ вопросъ, предложенный моимъ досточтимымъ и доблестнымъ другомъ, — отозвался Юджинъ, лежавшій на спин, прикрывъ лицо шляпой, что онъ, повидимому, считалъ самою удобной для наблюденія позой, — на этотъ вопросъ я, не затрудняясь, отвчу (ибо это не противно принципамъ общественной дятельности), что высказанное сейчасъ замчаніе принадлежитъ другому почтеннйшему.

— Такъ вотъ что, почтеннйшій. Каковы у васъ глаза? Вы хорошо видите вдаль? спросилъ Райдергудъ.

— Хорошо.

— Въ такомъ случа я остановлюсь подл Товарищей, и свистать не понадобится. Когда вы тамъ увидите пятно въ темнот, то знайте, что это я, и выйдите ко мн на пристань. Понимаете?

— Понимаемъ.

— Такъ прощайте.

Онъ вылзъ изъ подъ лодки и, борясь съ втромъ, свирпо дувшимъ съ боку, направился къ своей лодк. Черезъ нсколько минутъ онъ спустилъ ее на воду и поплылъ вверхъ по рк, мимо того мста, гд они сидли.

Юджинъ приподнялся на локт и сквозь тьму посмотрлъ ему вслдъ.