Наш общий друг. Часть 1

— Тоже Джонни! — съ восторгомъ вскрикнула мистрисъ Боффинъ, обращаясь къ секретарю. — Какой чудесный мальчикъ!

Низко опустивъ головку, по обычаю всхъ робкихъ дтей, Джонни украдкой взглядывалъ своими голубыми глазками на гостью и въ то же время тянулся къ губамъ бабушки пухленькой въ ямочкахъ рученкой, которую та иногда цловала.

— Чудесный мальчикъ, сударыня, ваша правда. Золотой, милый мальчикъ. Это сынокъ послдней моей внучки. Она отправилась вслдъ за другими…

— А эти чьи? Они ему не брать и не сестра? — спросила мистрисъ Боффинъ.

— О, нтъ, сударыня! Это питомцы.

— Питомцы? — переспросилъ секретарь.

— Отданы мн на воспитаніе, сэръ. Я беру дтей на воспитаніе за плату. Я могу держать только троихъ по причин катка. Но я люблю дтей, да и четыре пенса въ недлю все-таки четыре пенса… Подите сюда, Тодльсъ и Подльсъ.

'Годльсь было уменьшительное имя мальчика, Подльсъ — двочки. Крошечными нетвердыми шажками перешли они комнату, держась за руки, точно пробирались чрезвычайно трудною дорогой, сплошь пересченной ручьями, и когда мистрисъ Гигденъ погладила ихъ обоихъ по головк, они кинулись на сироту съ такой стремительностью, какъ будто хотли изобразить сценическій эффектъ взятія въ плнъ непріятеля. Всмъ троимъ этотъ натискъ доставилъ огромное наслажденіе, и всему сочувствующій Слоппи при этомъ случа опять захохоталъ. Когда мистрисъ Гигденъ сочла приличнымъ прекратить игру, она сказала: «Ну, Тодльсъ и Подльсъ, ступайте-ка на мсто», и оба, попрежнему держась за руки, отправились въ обратный путь черезъ всю обширную страну, находя, повидимому, что ручьи переполнились недавними дождями и сдлались еще глубже.

— А этотъ мистеръ… или мастеръ… я не знаю… — началъ, было, обращаясь къ Бетти, секретарь, не зная, за кого считать ему Слоппи — за мужчину, за подростка или за что другое.

— Дитя любви, — отвтила, понизивъ голосъ, мистрисъ Гигденъ. — Родители неизвстны… на улиц нашли. Онъ былъ воспитанъ въ дом…- Она вздрогнула отъ отвращенія, не договоривъ.

— Въ рабочемъ дом? — подсказалъ секретарь.

Мистрисъ Гигденъ нахмурила свое старое энергичное лицо и глухо выговорила: «Да».

— Вы, очевидно, не любите поминать о рабочемъ дом?

— Не люблю поминать! — повторила старуха. — Лучше убейте меня, но не отдавайте туда. Лучше бросьте этого красавца-ребенка подъ нагруженный возъ, подъ ноги лошадямъ, только не отдавайте туда. Придите къ намъ, и если вы найдете насъ умирающими, подставьте намъ свчу подъ постель: пусть лучше мы сгоримъ живьемъ, и съ домомъ-то, и обратимся въ кучу золы, прежде чмъ наши трупы очутятся тамъ… Джонни, красавчикъ мой! — продолжала старая Бетти, лаская ребенка и скоре причитая надъ нимъ, чмъ разговаривая съ нимъ, — Джонни, твоей старой бабус восьмой десятокъ наисход. Она вкъ не просила милостыни, въ жизнь свою не брала ни копйки изъ кассы бдныхъю Платила вс налоги, какъ только было чмъ платить. Работала, когда могла; голодала когда приходилось. Моли Бога, Джонни, чтобъ у бабуси достало силъ до конца… по годамъ-то у нея еще довольно силы… достало силъ съ постели встать, на побгушки, на работу. Пусть лучше издохну гд-нибудь въ трущоб, чмъ попасть въ руки къ этимъ безсердечнымъ людямъ въ ихъ рабочій домъ, гд издваются надъ человкомъ, гд презираютъ, мучатъ и позорятъ честнаго бдняка.

— А что, работаетъ для васъ сколько-нибудь этотъ парень? — спросилъ секретарь, ловко переводя разговоръ на «мастера» или «мистера» Слоппи.

— Какъ же, работаетъ, даже очень исправно, — отвчала Бетти, кивнувъ головой съ добродушной улыбкой.

— Онъ у васъ живетъ?

— Да, больше все у меня. По метрик онъ незаконнорожденный, а ко мн попалъ питомцемъ. Какъ-то разъ я увидла его въ церкви (тому ужъ много лтъ) и тогда же сказала церковному старост, мистеру Блогу, что беру его въ питомцы. Я надялась, что сумю сдлать изъ него человка. Въ то время это былъ слабенькій, чахлый ребенокъ.

— Какъ его настоящее имя?

— Оно, видите ли, правильне, пожалуй, будетъ сказать, что настоящаго имени у него нтъ. Я такъ смекаю, что его прозвали Слоппи оттого, что былъ онъ найденъ въ дождливую ночь въ грязи [11].

— Онъ, кажется, добрый парень?

— Помилуй Господи, сэръ! Да онъ сама доброта. Вы только взгляните на него: разв не видно? Онъ весь на распашку.

Слоппи былъ произведеніемъ топорной работы: слишкомъ великъ въ длину, слишкомъ малъ въ ширину, слишкомъ угловатъ на сгибахъ. Притомъ онъ былъ однимъ изъ тхъ неряшливыхъ существъ мужескаго пола, которыя какъ будто обречены отъ рожденія быть нескромно откровенными въ отношеніи своихъ пуговицъ. Про Слоппи можно еще было сказать, что онъ владлъ значительнымъ капиталомъ въ колняхъ, локтяхъ, кулакахъ и лодыжкахъ, но совершенно не умлъ распорядиться имъ съ наибольшею выгодой для себя; онъ помщалъ его подъ плохія обезпеченія и вчно попадалъ впросакъ. Рядовой нумеръ такой-то въ рот новобранцевъ изъ полка жизни, онъ все же имлъ смутное понятіе о врности своему знамени.

— Ну, а теперь, — начала мистрисъ Боффинъ, — поговоримъ о Джонни.