Нашествие

Через час с небольшим они уже мирно брели вдвоём по тропинке. С одной стороны высился лес. С другой — дышало жаром колосящееся поле. В небесной глубине пел невидимый жаворонок.

Мишелю не понадобилось много времени, чтобы убедиться в правильности своего первого предположения: Оленька была из тех девушек, которым только дай спасти красивого беспутного мужчину, но с тем условием, что он — офицер. Чиновников, хоть титулярных советников, хоть статских, такие в плен не берут.

— Вы не должны прожигать свою жизнь, Мишель, — наставляла Оленька.

Он горько вздохнул:

— Всё поздно.

— Ничего не поздно!

— Я конченый человек!

— Вы не должны так о себе думать! — теперь уже горячилась она.

— Положение моё безвыходное, — простонал он.

Оленька строго сдвинула прелестные брови:

— Нет безвыходных положений. Есть лишь положения, выход из которых нас по какой-либо причине не устраивает.

— Ах! — горячо воскликнул Мишель. — Алексей сто раз был прав. Вы не только добры. Вы так умны! Если бы только меня, как Алексея, поддерживал такой добрый и мудрый друг… Возможно, я никогда бы не сбился с пути! Если бы на моей стороне был человек, который может ободрить, посоветовать, указать…

Будто забывшись, он схватил её за руку. Но Оленька не забывалась. Она тихо, но уверенно высвободила руку.

— Я на вашей стороне, — заверила она. — У меня нет ни права, ни желания кому-либо указывать, что делать, но если бы мой совет мог пригодиться…

— И даже очень! — пылко заверил её Мишель.

Она сказала, он возразил, она с жаром углубила доводы, и так далее, и так далее. Когда они прошли поле, Оленька и не заметила, что оба они совершенно перестали упоминать Алёшу. Мишель — заметил.

— Ах, как жаль, что моего сына нет дома, — сладко пела княгиня Несвицкая.

Анна Васильевна Шишкина сидела перед ней на диване, спина прямая. Шея прямая. «Ханжа», — был приговор Алины. Перевела взгляд на сына — Митя ответил напыщенной гримасой: его самолюбие ещё кровоточило. Алина виновато потупилась, чтобы не расхохотаться.

— Моя Aline… — крепко сжала ей предплечье мать, — что-то сегодня молчалива и мечтательна. Как героиня романа. Душенька, о ком ты так замечталась? Уж не о…

— Ах, maman, — вскинула лицо Алина, — я задумалась вот о чём. У нас ведь нет псарни, и папа не охотится. Зачем же у нас тогда егерь?

Мать и сын Шишкины недоумённо переглянулись. Взор княгини Несвицкой — а она вопрос поняла — блеснул. Но она нашлась:

— У нас есть егерь? Я и не знала! Ну, — обвела она всех приветливым взглядом, — что же мы, старушки, будем заставлять молодёжь скучать? Ступайте. Aline, покажи Дмитрию Петровичу гравюры, которые приобрёл князь.

Она их не видела и видеть не собиралась. Но знала мужа: на то, что он недавно купил какой-нибудь хлам, можно было положиться.

— Они поистине изумительны.

Алина поднялась, Митя неохотно поплёлся следом.

— Какие они милые, — проговорила им вслед княгиня. Дверь за ними закрылась. Она с улыбкой повернулась к гостье:

— Ну, будем надеяться, дело и сладится. Они чудная пара. Возможно, сами ещё не ясно это поняли. Молодые люди не всегда понимают, что для них лучше. Но на то у них и есть матери. Вы немножечко подтолкнёте и надавите, я немножечко подтолкну и надавлю.

— Я смотрю на брак как на дело добровольное. Сердцу не при… — вякнула было Анна Васильевна.

Но княгиня быстро и весело заткнула ей рот:

— …И очень даже прикажешь! А что остаётся делать. Верна поговорка: на сердце морщин нет. Но увы. Они есть на лице. Время к нам, женщинам, безжалостно. Время — и общественное мнение.

— Да, — рассеянно согласилась Анна Васильевна.

— Ах, душенька, Анна Васильевна, — многозначительно глянула ей в глаза княгиня Несвицкая, прикоснулась к колену. — Я ваш друг. Друг, который желает вам добра. И возможно, мы будущая родня.

— Я не очень понимаю… — залепетала. Выдавала себя с головой.

Княгиня Несвицкая посмотрела на неё с сожалением:

— Я замечу. И со всей деликатностью предупрежу вас с глазу на глаз. Но если заметят другие — они вас не пощадят. Жизнь сердца украшает пятнадцатилетних девочек, женщину зрелую она делает смешной. Но пока я ваш друг, пока я — на вашей стороне, вы в безопасности.

От этого дружеского обещания Анне Васильевне стало совсем дурно.

Наконец Шишкины уехали.

— Ну? А как твои успехи? — обернулась Несвицкая к дочери.

Алина закатила глаза.

— Нет, правда, — не отстала мать. — Только не говори, что твои чары выдохлись.

Алина вышла.

Несвицкая покачала головой сама себе. И пошла сквозь комнаты, бормоча:

— Вот и вся благодарность. От этих деток. Носишь их в муках. Родишь в муках. Кормишь, портя себе навсегда грудь. Кладёшь силы на их воспитание. Стараешься вырастить порядочных людей. С твёрдыми моральными принципами.

Она вошла в оружейную. Егерь тотчас отошёл от стеклянного шкапа, за которым тускло блестели стволы старинных мушкетов и пищалей.

Княгиня его точно не видела. Так же быстро подошла к столу с крышкой. Под ней виднелись старинные, богато украшенные пистолеты. Стала подбирать юбки. И всё это время непрерывно возмущалась: