Нашествие

— Граф Ивин! Просят принять! — выкрикнул Клим в спину вбежавшему Алёше. Чтобы соблюсти хоть какие-то приличия. Хоть видимость приличий.

Вид у Алёши был всклокоченный. Лицо красное, волосы и платье в пыли. Остатки шляпы в руке.

— Вы уезжаете, Бурмин? — крикнул он с порога, запыхавшись. — Вы можете отложить отъезд?

— Клим, благодарю, — отослал слугу Бурмин. Пригласил Алёшу: — Прошу, садитесь.

Тот и не думал. Тискал в руке развалину-шляпу.

— Что с вашей шляпой? — спросил Бурмин.

— К чёрту её! — Алёша швырнул её в холодный камин. — Я в отчаянном положении.

«Ивины. Только его положение имеет значение, а остальной мир остановись. — Как ни скребли на душе кошки, Бурмин едва не улыбнулся. — Изумительная всё-таки порода».

— Я, кажется, догадываюсь, как помочь вашему отчаянию. Просите господина Егошина дать его адрес. Мои обязательства в силе. Я отправлю ему деньги первой же почтой.

Алёша отмахнулся:

— Егошин? При чём здесь он? Я уж и забыл.

— Что же?

Алёша пылко бросился к нему, схватил за руки:

— Дорогой Бурмин. Умоляю. Будьте моим секундантом.

— Что? — изумился Бурмин. — У вас дуэль? Постойте. По порядку. С кем?

— С Мишелем. Я вызвал его.

— Несвицкого?! Вы же приятели.

— Он мерзавец!

— Если бы все стрелялись из-за такого пустяка, человечество давно истребило себя.

— Есть веские основания!

— Какие?

— Не могу сказать.

— Хорошо. Я попробую вас помирить. Поговорю с Несвицким не откладывая. Кто его секундант?

— Я не хочу мириться!

— Алёша.

— Он мерзавец!

— Вызывать из-за пустяка — это бретёрство, а не доблесть. Подумайте о вашей сестре… — Он поправился: — Семье.

Но увидел, что Алёша уже вскинул глаза.

— Думайте о моей сестре, коль вам угодно, — пробормотал. — Только помогите мне.

— Я помогу, обещаю.

— Не примирением!

И не дал Бурмину возразить:

— Речь о чести. Одной особы. Моя невеста, мадемуазель Новикова, провела с ним ночь.

— Сочувствую. Но лучше смотреть правде в глаза: ваша возлюбленная предпочла другого. Смиритесь.

— Как смирились вы? Ах, простите. Я всех сейчас ненавижу. Вас, себя. Его. Кабы предпочла сама! Он удержал её в своём доме насильно.

Бурмин был изумлён:

— Вы в этом уверены? Кто вам рассказал? Ваша невеста?

Алёша отвернулся:

— Она говорит, что упала. Просто упала.

— Алёша, но…

Губы юноши задрожали:

— Я не знаю, кому верить.

Бурмин нахмурился:

— Тем более, — положил руку ему на плечо. — Нельзя швыряться вызовами. Я беру это на себя. Мы спокойно во всём разберёмся…

Алёша сбросил её. Глаза наполнились слезами:

— Спокойно! Если бы вы сами видели, в каком виде она прибежала домой! Среди ночи! Её лицо, её ссадины и синяки, её разорванное платье!.. Он надругался над ней. И вы хотите, чтобы мы терзали её расспросами? Вы удивлены, что она лжёт, будто упала? Вы хотите, чтобы она сказала что-то иное?

Бурмин несколько мгновений был как громом поражён.

— Я буду вашим секундантом, Алёша.

Шагнул к столу, сорвал за край шляпу и быстро вышел вон.

— Ложь. От первого до последнего слова!

Бурмин недоверчиво посмотрел в лицо Мишелю.

— Хорошо. Вот я здесь. И слушаю. Каково ваше толкование событий?

— С какой стати я должен вам что-либо объяснять?

— С какой стати — нет? Если вы ни в чём не виноваты, я сделаю всё возможное, чтобы вас примирить.

Позади них сверкнул грозной насмешкой голос Алины:

— Так вы тоже не поверили этой маленькой лгунье?

Алина подошла и встала между ними:

— Здравствуйте, господин Бурмин. Приятная неожиданность, что вы на стороне…

— Я ни на чьей стороне. Граф Ивин лишь просил меня быть его секундантом.

— Я хотела сказать: на стороне здравого смысла.

— И как секундант я ищу возможность примирить противников до поединка.

Мишель вдруг отодвинул сестру:

— А кто говорит, что я хочу мириться?

Бурмин видел, что бешенство его было неподдельным.

— Меня обвиняют — и в чём! — Мишель был оскорблён до глубины души. Бурмин это видел — и верил; нахмурился. — Мне всё равно, — брызгал слюной Мишель. — Погорячился граф Ивин или обдумал оскорбление хладнокровно. Я не собираюсь этого сносить.

— Я вас не обвиняю. — Бурмин прямо глядел Мишелю в глаза. — И даже больше: мадемуазель Новикова вас ни в чём не обвиняет.

— О, как мило с её стороны, — ядовито пропела Алина. — Она лишь стравила…

— Я не думаю, что таково было её намерение, — перебил Бурмин.

— Ой-ой. Просто так вышло, — издевательски изобразила легкомыслие Алина.

— Вы совсем не тревожитесь за брата? — поразился веселию Алины Бурмин.

Та с улыбкой взяла Мишеля под руку, улыбнулась и Бурмину:

— Нет. Он прекрасный стрелок. Можете ли вы сказать то же самое о графе Ивине?

— В моем положении не может быть иного выхода. Вы сами это понимаете, господин Бурмин, — угрюмо отрезал Мишель. — Сообщите мне место и время. Я заранее согласен. Вот моё уважение к вашей попытке быть ни на чьей стороне.

Бурмин вышел.

Брат и сестра стояли неподвижно.

Алина заговорила первой:

— Надеюсь, ты правда такой хороший стрелок, как я о тебе всем трублю.

Тот криво усмехнулся.

— Если граф Ивин проделает в тебе дырку, мне без тебя будет скучно, — надула губки сестра.

— Сомневаюсь, — невесело выдавил Мишель.