Нашествие

— Проигравший покупает вороную кобылу. Моей не хватает пары.

Брат со смехом пожал:

— Ты вовсе не умнее меня. Увидишь! Я тебя умою!

Поднял с пола, протянул сестре книгу.

Алина цапнула её, всем своим видом показывая, как не терпелось вернуться к прерванному чтению, поднесла к лицу — но только чтобы спрятать за раскрытой книгой тихую улыбку, которой не могла сдержать. Всё шло как задумано.

Священник смущённо кашлянул. Кашель его отдался в пустой деревенской церковке сухим эхом.

Мадам Вельде обернулась, вжала голову в плечи. За дверью слышались рыдания бедной невесты.

— Вы не можете вдруг передумать и начать торговаться, господин Егошин!

Гостей на этой свадьбе не было.

— Я могу передумать. Ровно до того момента, когда батюшка спросит, согласен ли я. Верно, батюшка? — обернулся к алтарю.

Священник не знал, что и ответить.

— Но вы же согласились сами уплатить приданое.

Господин Егошин спокойно объяснял:

— А теперь денег нет. Теперь я вынужден зарезервировать эти средства на покрытие возможных убытков. У меня нет средств, чтобы жениться.

Господин Егошин, вжав подбородок в шею, не спеша откалывал с лацкана бутоньерку с белой розой.

— Вы меня к этому сами вынудили, дорогая госпожа Вельде. Я деловой человек. В делах репутация превыше всего. Моя собственная, моей будущей жены. А после репутационного вреда, который вы нанесли вашей эскападой на вечере у Облаковых, я боюсь, что теперь в хорошем обществе одно имя Вельде…

Госпожа Вельде побледнела:

— Девичья фамилия! Девичья фамилия! Кому какое дело до девичьей фамилии. Господин Егошин! Вы же не разобьёте сердце бедной девушки…

Никакой реакции. «Он бы не пришёл сюда, если бы правда решил расстроить свадьбу», — сообразила госпожа Вельде. Ему было что-то нужно. Надо было только понять — что. И понять быстро.

— А если её мать окажет вам важную услугу?

Егошин, не отпуская складку второго подбородка, хмыкнул. Пальцы его всё теребили неподатливый цветок.

— Я свой человек в доме княгини Солоухиной.

Никакой реакции.

— Она страшно богата.

Эффект был тот же: ноль.

— Её единственный наследник — господин Бурмин. Пока что.

— Не знаю, госпожа Вельде. Не знаю… Какой мне от этого толк?

Но пальцы его остановились. В позе что-то необратимо изменилось. Как у лиса, вскинувшего уши. И от госпожи Вельде эта перемена не ускользнула.

— Мы все немножечко скрываем что-нибудь, не правда ли?

— Что такого может скрывать господин Бурмин? — якобы равнодушно отозвался Егошин. — Он кажется таким безупречным. Таким моральным.

Госпожа Вельде сделала ему навстречу что-то типа па глиссад.

— Ах, господин Егошин. Давайте я.

Она ловко приколола бутоньерку обратно. Расправила лепестки.

— Еленочка! Еленочка! — закричала в двери. — Жених готов.

Кивнула священнику:

— Можем начинать. Немного кутерьмы перед началом. Ну да какая свадьба без лёгкой кутерьмы. Правда?

Щёлкнула пальцами по плечу будущего зятя, сбив невидимую пылинку.

Просияла блаженной улыбкой, на которую Егошин ответил недовольной миной. И понеслась навстречу дочери. Накинула фату на её красное опухшее лицо.

Только когда коляска молодых отъехала от церкви, госпожа Вельде опустила напряжённые плечи. Перекрестила коляску вдогонку.

Торопливо подтянула ридикюль, весь изодранный внутри, но всё ещё приличный снаружи.

— Ну вот. Пошло дело помаленьку. Первая пристроена.

И мелкими деловыми шажками побежала к ограде, за которой дожидалась её карета-дом, верный Михайла и две другие дочери — пока ещё не пристроенные.

Елена же сидела в коляске подле своего — теперь уже — мужа ни жива ни мертва.

Рыдала она в церкви вовсе не потому, что свадьба расстраивалась. А потому, что боялась, что мать сумеет всё в последнюю минуту как-то починить. И ведь сумела же. Теперь Елена не плакала.

— Что вы сидите, как истукан? — оборотился к жене Егошин. — Такой счастливый день.

Елена попробовала натянуть улыбку.

— Куда мы едем?

— Как куда? Домой. В наш с вами дом, дорогая.

Коляска въехала в город. При виде тротуаров, мостовых, лавок, церквей, прохожего народа Елене стало легче. Город был буднично-привычен, и это успокаивало.

«Не все ж идут по страсти, — размышляла она. — Большинство как раз нет. Идут по расчёту. Потому что все идут. И я как все. Не лучше и не хуже». Это тоже успокаивало.

— Вижу, вы приободрились, — удовлетворённо похлопал её по руке Егошин. — Очень мило.

Она улыбнулась ему. Коляска остановилась у богатого дома. «Пожалуй, даже лучше многих», — подумала Елена. Ей стало легко. Подала мужу руку.

Квартира поразила её размерами и роскошью. А главное, тем, что теперь это была её квартира. Её и мужа, который топтался следом. Но второе слагаемое она легко откинула. Муж рисовался ей докучным, но не вредным прибавлением к новой, удобной и, несомненно, роскошной жизни. А что муж захочет исполнения супружеских обязанностей… Ну так она потерпит. Лиза сказала, в биологическом отношении это недолго. Десять минут. Пятнадцать самое большее. Потерпит! Как терпела на балах жмущие туфли. Зато теперь туфель у неё будет — сколько она пожелает. Самых модных. По мерке. И полностью её.