Наследник пепельной собаки

— Зато я уж знаю, как и почему называют нас, легавых! — не унимался Родя. — Поскольку произошли мы с далекого острова Британии, то и называть нас стараются по-английски: Денди, Милорд, Гренни.

— По-английски! — фыркнула Ёжка. — То-то твоего дружка курцхаара звали дель Донго!

Родя так и подпрыгнул от возмущения.

— Ты, Ёжка-Мозгов немножко! Донька — легавая не с острова, а с континента! Его можно хоть по-французски, хоть по-немецки звать!

Уязвленная Ежевика глухо заворчала.

— Вам еще не хватало сейчас подраться, — образумил их Алекс. — А ты, Ёжа, не дуйся, а лучше скажи, как же вас, такс, именуют?

И всегда бойкая Ежевика на этот раз растерялась. Ведь и правда — как?! С какой стороны ни посмотришь — все имена разные. Есть, например, и Устин Акимович, а есть и Кавалер Пиквик. С одной стороны — Агафья, а с другой — Золотая Ручка или Мона Лиза. Вот тут и пойми!

— Не знаю… — пролепетала Ёжка.

Но ее неожиданно выручил Родя.

— Все это ерунда! Главное, чтобы тот, кто носит имя, любил его и всегда вел себя так, чтобы не опозорить! Помнишь, нам Буран еще в первый день это сказал.

Глава шестнадцатая

Нищий наследник

Так за разговорами прошел целый день, и начало смеркаться.

Луна на небе теперь опять была круглая и казалась огромной сдобной лепешкой. Громче зашумели травы, забормотали ручьи, завозились звери.

И в дуновении ветра с реки Родя снова почувствовал слабый след того странного запаха, что вовлек его в нынешние приключения. Несмотря на изгнание, погони и плен, Родя все-таки ничуть не раскаивался в том, что покинул сарай Бурана, родителей и друзей-однокорытников. Он должен узнать и узнает тайну!

— Мне кажется, сейчас нам лучше всего будет бежать вдоль маленькой реки к Большой Реке. Вода сотрет наши следы, вода нас всегда напоит, а уж по Большой Реке мы выйдем и к заветному лугу.

— Но ты забыл, что там теперь стоит стража! — вздохнула Ежевика.

— Да они сами давно обо мне забыли! — беспечно махнул хвостом Родя. — И кто будет долго держать доберманов на пустом месте! В путь!

Они славно бежали по ровному песчаному берегу. Луна скрылась, но собаке свет и не нужен — она прекрасно найдет дорогу, помогая себе нюхом и слухом. К тому же, все равно дальше ста метров ей ничего не видно, даже днем. А уж удивительное чутье Роди и вовсе давало ему возможность бежать хоть с закрытыми глазами.

Но вдруг он замедлил шаг. Остановились и Алекс с Ёжкой. Не надо было обладать сильным обонянием и слухом, чтобы услышать и почуять, что через реку кто-то плывет.

Впрочем, никакой опасности пловец не сулил. Скорее, наоборот: в его запахе Родя прочитал печаль и слабость. Но говорить об этом спутникам он не стал.

Через минуту на берег вышел мокрый и от этого казавшийся совсем жалким щенок. В зубах у него белел крошечный узелок.

Родя подошел поближе и отпрянул: в свете вновь появившейся луны перед ним стоял ирландец и явно его ровесник. Только был он помельче да и шерсти на нем было поменьше.

— Здравствуй! — первым потянулся обнюхаться Родя. Но незнакомец не дал ему это сделать и понюхал первым сам, соблюдая неписаное собачье правило: сильнейший обнюхивает последним. — Что ты делаешь здесь в такое время?

Щенок тяжело вздохнул, положил узелок на сухое место и сел, дрожа от сырости.

— Ты болен? — подскочила Ежевика.

Алекс молча провел широким языком по худенькой спине, согревая и успокаивая несчастного.

— Не бойся, мы не сделаем тебе ничего плохого. Ты же видишь, я сам ирландец! — Щенок боязливо покосился на громадного бульмастифа. — А это Алекс, несмотря на угрожающий вид, добрейшая на свете душа. Сейчас мы тебя живо согреем!

Все трое легли кругом, обложив мокрого путешественника, и скоро шерсть его высохла и заблестела. Еще бы! Ведь нормальная температура собак почти тридцать девять градусов!

И согревшийся щенок поведал им свою грустную историю.

— Меня зовут Фаустус цур Хольтервальд. Я потомок древнего, хотя и обедневшего немецкого рода. Документы наши давно потеряны, и все, что у меня осталось — это только родословная моей бабушки. — Фаустус кивнул на белевший узелок.

— У тебя нет родословной?!

— У тебя нет генеалогического древа?

— У тебя нет свидетельства, что ты охотничий пес? — хором воскликнули все трое.

— Нет, — совсем понурился Фаустус, и из-под рыжих ресниц скатилась в прибрежный песок мутная слезинка.

Какое-то время все подавленно молчали. Каждый понимал, что можно оказаться выброшенным на улицу, попасть в плен, голодать и быть нищим, но если у тебя есть родословная, то в Хундарике ты всегда можешь добиться правды.

— И что же ты собираешься делать? — осторожно спросил Родя.

— Я иду на выставку. Это мой последний шанс. Они должны увидеть меня и понять, что я единственный наследник великих Хольтервальдов.

Глава семнадцатая

Все пути ведут на выставку

— Мы идем с тобой! — немедленно заявил Родя.

— А как же поляна?.. — начала было Ёжка, но Алекс тут же одернул ее.

— Живая собака важнее мертвого запаха.