Наследник пепельной собаки

— Мы все подтвердим, что ты прекрасный пес, — бодро продолжал Родя. — Ну-ка, встань и пройдись! — Фаустус послушно встал и сделал несколько шагов. — Вы видите, видите! — обрадовался Родя. — Отличная глубокая грудь, широкий лоб, нос с горбинкой, правильные коленки! То есть я хотел сказать — углы, — тут же поправился он, вспомнив, как называют собачьи коленки знатоки. — А какая линия спины! Каждый поймет, что перед ним потомок великих собак! Эх, еще бы тебе быть потемнее!

— Это ничего, ничего! — засуетилась Ёжа. — Можно искупать его в настое маренного корня! Я сейчас побегу, накопаю…

Но Алекс смотрел мрачно и хмуро.

— А ты не подумал, Рёдмиран Ибсен, что на выставке тебя немедленно сцапают хердеры или доберманы. И в результате ты и сам пропадешь, и товарищу не поможешь.

Родя на какое-то мгновение растерялся, но затем вдруг сморщил нос от негодования.

— Вы думаете, я стану выбирать между справедливостью и своим благополучием? Когда ты должен быть на выставке?

— Завтра к полудню, — печально ответил Фаустус. — Но это совсем в другую сторону. Вы шли к Большой Реке, а выставка где-то там, за Хундендорфом.

— Ничего, пара верст бешеной собаке не крюк, — тут же нашелся Родя, вспомнив, как говорил в таких случаях один старый дворовый пес. Мысленно же он прикидывал, как лучше обойти деревню: снова встречаться с гончими ему никак не хотелось. — Но тогда надо поторопиться. Бежим!

И все четверо бросились вперед с такой скоростью, словно за ними гналась стая волков. Алексу опять пришлось посадить Ёжку на спину, но на этот раз она уже не лежала тряпочкой. Наоборот, вцепившись коготками в холку, Ёжа с высоты бульмастифа осматривала путь и работала штурманом. Несущимся на полной скорости псам было не до того, чтобы глядеть на дорогу.

Вскоре они выскочили на дорогу, ведущую прямо к поляне, на которой открывалась выставка. Теперь с каждым новым шагом все больше встречалось им собак всех размеров и мастей.

Важно выступали гладкие ротвейлеры, запряженные в тележки, на которых везли семью. Стремительными черными швабрами проносились скотч-терьеры. Поражая воображение разнообразными стрижками, гарцевали пудели. Осторожно несли свои завитые на бумажки роскошные усы шнауцеры. Стаи бабочек по воздуху несли в шелковых сетках крошечных чихуахуа.

Все пестрело, рычало, визжало и лаяло.

У Ёжки разбежались глаза, и она благополучно свалилась со своего дозорного пункта. Но бежать уже не было никакой возможности: всю дорогу запрудили сотни собак. Впрочем, теперь можно было уже и не бежать.

— Мы опоздаем, опоздаем, — тоскливо твердил Фаустус. — Мне не дадут даже показаться.

Родя уже хотел было утешить товарища, но тут вдруг Алекс ринулся не разбирая дороги, отчего все псы невольно начали расступаться. Буквально через несколько минут все четверо уже стояли перед длинным-предлинным столом, за которым восседали три дога в мантиях.

Родя знал: доги рассудительны, холодны и неподкупны. Им ничего не надо. Их не купишь умелой охотой, потому что они не охотятся. Не обманешь идеальной службой, потому что они не служат. И не соблазнишь красотой форм, потому что они сами — само совершенство.

— Ваши документы, — снизошел до первых конкурсантов левый, мраморный, дог.

Фаустус робко положил на стол пропыленный узелок.

— Что это, любезнейший? — брезгливо понюхал его средний дог, черный, как ночь.

— Мои документы, — уже совсем еле слышно вздохнул несчастный наследник былого величия.

— Развяжите узел и предъявите родословную по всем правилам, — нетерпеливо потребовал третий, сидевший справа, дог голубовато-небесного цвета.

Но не успел Фаустус потянуться к тряпице зубами, как Родя ударом лапы сшиб узелок на землю. Доги разом повернули к нему лепные головы — и тогда он встал в самую гордую позу, какую только может принять полугодовалый щенок, за плечами которого десять поколений безукоризненных предков.

Глава восемнадцатая

Рискованная ложь

— Имею честь представиться! — важно, как взрослый, обратился он к опешившим догам. — Рёдмиран Ибсен, ирландский сеттер, от Честера фон Бреннеке и Виа Виты Рокленд-Флер! И мой однопомётник Ромуальд Ибсен. Класс — юниоры. Можете справиться по родословным книгам, которые, конечно же, у вас имеются, достопочтенные судьи!

— Разумеется, молодой человек, — поспешил черный дог и приказал секретарю-мопсу. — Шерш! — что означало по-собачьи «искать!»

Тот с головой ушел в кипы бумаг на столе.

Родя следил за ним с замиранием сердца. У него действительно был родной брат с таким именем, но он умер совсем крошечным, съев кусок полиэтиленового пакета. Родители так печалились, что, кажется, даже никуда не сообщили об этом несчастье. Так что, Ромуальд Ибсен должен был все еще числиться в родословных книгах Хундарики.

Мопс, с мордочкой белой от пыли, подтвердил, наконец, слова Роди.

Оба щенка спокойно отправились на свои места в правой половине необъятной поляны, где находились охотничьи собаки. Слева расположились служебные, а посередине — декоративные. Так уж извечно делилось все население Хундарики.