Наследник своенравной магии

– Мне кажется, что это – так себе место для предложения, не находишь? – он хохотнул, но Хюльда не последовала его примеру. Посерьезнев, он добавил: – Я в том смысле, что определенно выношу этот вопрос на повестку…

Хюльда отстранилась, моргая, на ее глазах выступили слезы.

Меррита мутило. Пульс все ускорялся, писатель потянулся вперед и схватил ее за руку.

– Прости, Хюльда. Я не должен был об этом говорить, уж точно не здесь. Не тогда, когда над нами висит это дело с Уокером…

– Нет, нет, – она помотала головой, моргая и выпрямляясь. Мягко рассмеялась. – Нет, дело вовсе не в этом… Я просто… – она приподняла очки и промокнула уголки глаз костяшками пальцев. – Я просто… Я никогда не думала, что у меня вообще будет такой шанс. Я никогда не думала, что кто-либо когда-либо захочет… – она снова промокнула глаза и засмеялась, шмыгнув носом.

– О, – он пытался не улыбаться, но отвратительно с этим справился. – Что ж. Я извиняюсь за то, что мужчины в твоей жизни были баранами, но, опять же, думаю, мне стоит их поблагодарить…

На этот раз он не смог закончить предложение, потому что Хюльда поцеловала его. И не то чтобы это было важно – обсуждаемая тема быстро оказалась позабыта под давлением ее губ, на которое Мерритт тут же ответил. Ее руки зарылись в его волосы, ногти оставляли дорожки, вызывающие дрожь, и он чуть не свалился со скамьи, пытаясь найти угол получше, чтобы углубить поцелуй…

Громкий стук по решетке оторвал их друг от друга. Один из охранников водил дубинкой по железным прутьям.

– Никаких глупостей, а то получите кнута!

Хюльда, красная, как вареный лобстер, отодвинулась так далеко, как только могла, не вставая и не уходя прочь по-настоящему. Мерритт рассмеялся. Это было приятно, с учетом их ситуации.

Когда охранник остался доволен и отошел, Мерритт сказал:

– Я определенно надеюсь, что это потому, что я тебе нравлюсь, а не потому, что первый предложил.

Хюльда скрестила руки на груди.

– Вы нахал, мистер Фернсби.

Улыбнувшись, он потянулся и задумался, который был час. Задумался, когда им принесут поесть и какую вообще еду получали заключенные волшебники.

Обеда им не дали, но ужин в конце концов принесли. Черствый хлеб и помои, которые почти можно было назвать супом. Это отрезвило их обоих и подняло вопрос, который ни один из них не хотел озвучивать.

Что, если они не смогут доказать свою невиновность?

Тогда не будет ни книг, ни Уимбрел Хауса, ни Хюльды в его будущем, и точка.

Глава 18

20 ноября 1846, остров Блаугдон, Род-Айленд

Оуэйн устал. Он лаял, пока не заболело горло, потом бегал, нарезая круги вокруг острова, пока не заболели ноги и ребра. Мерритт не вернулся. Хюльда не вернулась. Бет не вернулась. Их всех отнимали, одного за другим. Скоро он снова останется один. Он будет гнить в этих стенах, пока его собачье тело не умрет; затем он снова переберется в дом… а может, просто двинется дальше. Может, и он тоже уйдет. Проверит, помнит ли еще его семья, на той стороне.

Он обосновался у подножия лестницы, чтобы видеть входную дверь, остававшуюся закрытой. Он то дремал, то просыпался, его изможденное тело воевало с мятущимся разумом. «Все еще есть Батист», – напомнил он себе. Батист, который чуть раньше извергал ругательства всех мастей и бил кулаками по куче дров, а теперь читал газету в гостиной. По крайней мере, у него все еще есть Батист.

Но как надолго?

Тьма прокрадывалась на границу его поля зрения. Кошмар, пытающийся заманить его в сон.

Ухо пощекотал какой-то звук, и он наклонил голову. Звук шел сверху, слабый, голос мужской – но не Батиста. Чужак вернулся?

Оуэйн дважды гавкнул, вызвав тихое «C’est quoi?»[13] из гостиной. Однако Оуэйн не стал дожидаться Батиста; он метнулся вверх по лестнице. Замер и снова прислушался, пока не разобрал новый звук – шуршащий, доносящийся из комнаты Мерритта. Он бросился туда, когда внизу раздались тяжелые шаги повара.

Его захватили новые запахи, но Оуэйн заставил себя сосредоточиться. Идти за звуком к камню общения, лежащему на комоде, докуда он не мог дотянуться. Если встать на задние лапы, прижавшись грудью к третьему ящику снизу, он мог подобраться ближе.

– …битком набита, – говорил мужчина с таким же акцентом, как у чужака. Снова шуршащие звуки, один такой громкий, что Оуэйн поморщился. Как будто мужчина, сам того не понимая, активировал камень общения Хюльды.

Оуэйн заскулил. Даже если бы он смог дотянуться до камня, он не смог бы ответить.

– Что не так? – спросил Батист, входя в комнату. Увидев Оуэйна, он остановился.

Из камня раздался вздох.

– Давайте просто ее перевернем.

– Нет, сперва давайте осмотрим так, чтобы наверняка.

Оуэйн не узнавал голосов.

Батист, теперь ступая мягко, пересек комнату и приложил ухо к камню, хмуря темные брови, пока слушал.

Заговорил первый мужчина, но шуршание приглушало его слова:

– И как долго они будут здесь содержаться?

– Недолго, – ответил второй. – Волшебников переводят быстро, до того, как те доставят излишние неприятности. Может, на программу разведения.

– Средневековье какое-то.