Читаем Ночной корабль: Стихотворения и письма полностью

Я не люблю июля и боюсь.Тот страшный день июлем был помечен,И для меня навеки искалеченВесь этот месяц… В нем такая грусть,Такая тяжесть… Нестерпимо жаркийПылал июль, сгорев до желтизны.Томились звери, от жары больны,Павлины не кричали в зоопарке,Но в стороне от страждущих зверей,За голубыми стеклами дверей,Ютился островок сырой прохлады, –Нетронутый жарой питомник змей,Где в полутьме блаженствовали гады.Втекая в человеческий прибой,Вползавший на бетонные ступени,Вошла и я, с воскресною толпой,
Искавшей развлечения и тени.Вошла и я… Но ад, представший мне,Неведом Данту и рассказан не был:Сияющий квадрат пробит в стене,В квадрате – вся лазурь морей и неба.Смертельно голубая, – нет такойЛазури в мире, – эта, перед нами,Беззвучной за стеклом лилась рекойИ легкими вскипала пузырьками.Не белый герб на фоне голубом,Расплющенный в застенке застекленном,Живое существо, с покатым лбом,Там шевелилось, в колыханье сонном.Чудовищный пузырь, или нарыв,Огромное всплывало кверху тело,И, плавники как веера раскрыв,Теченью отдавалось одурело,
И вместе с ним обратно вниз текло,Неслышно ударяясь о стекло.Лучом прожектор бил в него свирепо,И врассыпную пузырьки неслись,И в тесной глуби водяного склепаОт света было некуда спастись.Но весело подсчитывая взмахиНе ног, не лап, – резиновых плетей,К застенку океанской черепахи,Смеясь, тянули матери детей…Забуду ли бессмысленную пляскуВ пространстве ослепительно пустомИ маленькую гипсовую маскуС растянутым, окаменелым ртомИ белый щит… Как бился о стекло он!Не гад морской, осмеянный толпой,
А очень старый, полупьяный клоун,Сойдя с ума в пустыне голубой,Смотрел вперед раскосо и незряче(Затравленный так смотрит человек),То расширяя мертвый взгляд, то прячаВ пергаментные створки белых век…Опять июль плывет из сонной дали,Померкли краски, им опалены,Живет одна лазурь! Глаза усталиОт нелюбимой мной голубизны.Сквозь весь июль несу печаль с собоюИ от лазури радости не жду:Отравлен тот, кто видел голубоеНе только в небесах, но и в аду.

РАЙ

В небе дальнем, в небе синемБелый, белый снегопад…
Крылья сблизим, крылья сдвинем,Не оглянемся назад.Ангел к ангелу… Осанна…Белый, белый, белый снег…Это рай?..И вдруг, нежданно,В темноте сомкнутых векПолыхнуло смутным жаром:Там, за тридевять земель,Балаган был очень старым,И кружилась карусель…Ангел к ангелу… ОсаннойДышит воздух осиянныйОт заката до восхода…А шатер был полосатый,С ярко-розовой заплатой,С желтым клоуном у входа…

ДРОЗДЫ

Перейти на страницу:

Все книги серии Серебряный век. Паралипоменон

Похожие книги

100 великих деятелей тайных обществ
100 великих деятелей тайных обществ

Существует мнение, что тайные общества правят миром, а история мира – это история противостояния тайных союзов и обществ. Все они существовали веками. Уже сам факт тайной их деятельности сообщал этим организациям ореол сверхъестественного и загадочного.В книге историка Бориса Соколова рассказывается о выдающихся деятелях тайных союзов и обществ мира, начиная от легендарного основателя ордена розенкрейцеров Христиана Розенкрейца и заканчивая масонами различных лож. Читателя ждет немало неожиданного, поскольку порой членами тайных обществ оказываются известные люди, принадлежность которых к той или иной организации трудно было бы представить: граф Сен-Жермен, Джеймс Андерсон, Иван Елагин, король Пруссии Фридрих Великий, Николай Новиков, русские полководцы Александр Суворов и Михаил Кутузов, Кондратий Рылеев, Джордж Вашингтон, Теодор Рузвельт, Гарри Трумэн и многие другие.

Борис Вадимович Соколов

Биографии и Мемуары
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное