О смысле жизни

Л. Андреевъ не можетъ примириться съ нелпостью факта смерти; но это не мшаетъ ему и въ самой жизни видть много передоновщины, мщанства, безсмысленности и зла. Въ то время какъ для . Сологуба вся жизнь, весь міръ въ своей сущности? сплошная передоновщина, для Л. Андреева прекрасная жизнь только запачкана этимъ мщанствомъ; для него это мщанство? только болзнь, только состояніе, а не свойство человка. И эту тусклую передоновщину жизни онъ безпощадно осуждаетъ, примыкая нкоторыми мотивами своего творчества къ Чехову, нкоторыми? къ Горькому. Но въ этой области Л. Андреевъ бываетъ только мимоходомъ, большею частью въ своихъ мелкихъ разсказахъ начала девятисотыхъ годовъ. Одинъ изъ лучшихъ его разсказовъ этого рода? «Нтъ прощенія»; въ немъ проходитъ передъ нами одинъ день жизни типичнаго представителя тусклаго мщанства. Жизнь этого учителя гимназіи, Митрофана Васильевича Крылова,? дешевая жизнь, какъ коночный билетъ съ надорваннымъ угломъ. Отъ дома до гимназіи и обратно: вс дни можно сосчитать по билетамъ, а сама жизнь похожа на клубокъ, изъ котораго грязные пальцы вытягиваютъ бумажную ленту и отрываютъ по билету? по дню… И эта учительская шкура была самому ему такъ скучна и противна, что онъ съ удовольствіемъ вошелъ въ роль шпіона, шутки ради пугая этимъ какую-то молоденькую курсистку. Но когда шутка эта зашла слишкомъ далеко, когда онъ испугался, что его дйствительно могутъ навсегда счесть за шпіона и когда онъ сталъ мучительно искать во всей своей жизни какой-нибудь яркій фактъ, какое-нибудь твердое убжденіе, неоспоримо доказывающее, что онъ не шпіонъ? то онъ не могъ найти такого факта, такого убжденія. «Пусть кто-нибудь, та же двушка обвинитъ его въ шпіонств? найдется въ его жизни что-нибудь опредленное, яркое, убдительное, чтб могъ бы онъ противопоставить этому гнусному обвиненію?»… «„Мои убжденія,? бормочетъ онъ,? мои убжденія. Вс знаютъ. Мои убжденія. Вотъ, напримръ…“? Онъ ищетъ. Онъ ловитъ въ памяти обрывки разговоровъ, ищетъ чего-нибудь яркаго, сильнаго, доказательнаго? и не находитъ ничего. Попадаются нелпыя фразы: „я убжденъ, Ивановъ, что вы списали задачу у Сироткина“. Но разв это убжденія? Пробгаютъ отрывки газетныхъ статей, чьи-то рчи, какъ будто и убдительныя,? но гд то, что говорилъ онъ самъ, что думалъ онъ самъ? Нту. Говорилъ, какъ вс, думалъ, какъ вс; и найти его собственныя слова, его собственныя мысли такъ же невозможно, какъ въ куч зеренъ найти такое же ничмъ неотмченное зерно»… «Митрофанъ Васильевичъ вскакиваетъ и идетъ.? „Вздоръ, вздоръ! Нервы просто развинтились. Да и что такое убжденія? Одно слово. Вычиталъ слово, вотъ теб и убжденіе. Катодъ, логаримъ! Поступки, вотъ главное! Хорошъ шпіонъ, который…“? Но и поступковъ нту. Есть дйствія? служебныя, семейныя и безразличныя, а поступковъ нту. Кто-то неутомимо и настойчиво требуетъ: скажите, что вы сдлали? И онъ ищетъ съ отчаяніемъ, съ тоской. Какъ по клавишамъ пробгаетъ по всмъ прожитымъ годамъ, и каждый годъ издаетъ одинъ и тотъ же пустой и деревянный звукъ»… Опускаю многія прелестныя черточки этого выдержаннаго разсказа, не желая удлинять цитатами изложеніе; но и изъ этого немногаго ясно, какая и въ чемъ разница между двумя учителями гимназій? Передоновымъ и Крыловымъ, то-есть, иными словами? какая и въ чемъ разница воззрній на мщанство . Сологуба и Л. Андреева. Для Л. Андреева Крыловъ? представитель громадной массы, большинства, этическаго мщанства, но далеко не всякій человкъ, далеко не представитель жизни вообще; рядомъ съ нимъ въ разсказ идетъ рчь о людяхъ другого типа, о другой жизни? полной, интересной и разнообразной, проникнутой стройной гармоніей борьбы и быстрой мужественной радостью (III, 251). Но и независимо отъ этого ясно, что кром гг. Крыловыхъ есть люди, обладающіе не дйствіями, а поступками, убжденіями, а не чужими мнніями; есть люди? и такихъ не мало? которые имютъ въ своей жизни то опредленное, яркое и убдительное, чего нтъ и не можетъ быть у Крылова и у всхъ иже съ нимъ. . Сологубъ не призналъ бы такой отводъ закономрнымъ, такъ какъ для него всякая жизнь, жизнь сама по себ? сплошная передоновщина; Передоновъ? это вс мы безъ изъятія, безъ исключенія, Передоновъ? это сама дебелая и румяная, но безобразная бабища жизнь. То, что для Л. Андреева является только состояніемъ большинства, для . Сологуба оказывается неотъемлемымъ свойствомъ человчества; то, что для . Сологуба является нормой, для Л. Андреева оказывается случаемъ. Это мщанство жизни Л. Андреевъ клеймитъ мимоходомъ въ «Бенъ-Товит», добродушно (но и трагично) смется надъ нимъ въ «Оригинальномъ человк», но иногда (и въ этихъ же разсказахъ) задыхается подъ его тяжестью и испытываетъ тогда настоящій страхъ жизни. Случается это съ нимъ тогда, когда онъ подходитъ къ вопросу о причин и смысл зла, царящаго въ мір.

II