Оружие Круппа. История династии пушечных королей

В 1957 году Аденауэр уже открыто поддерживал тех, кто выступал против Мелемского соглашения. Министр финансов Эрхард характеризовал его как «устаревшее». Тем временем Альфрид готовился открыто выступить против членов Опекунского совета своей секвестированной собственности — Лютера, Любовски и Гётца. Он начал с того, что стал посылать своего общительного генерального уполномоченного в качестве незваного гостя на заседания правления секвестированных предприятий, на которых ему самому не разрешалось присутствовать. Затем 200 руководителей этих предприятий были внезапно вызваны в Эссен для проверки финансового состояния и полного отчета о том, что у них делается.

Предпоследний шаг был сделан в сентябре 1957 года. За семь месяцев до этого Конрад Аденауэр в письмах, ад-рисованных госдепартаменту, Уайт холлу и Кэ д'Орсэ, официально просил о том, чтобы договор с Круппом остался только на бумаге. Французы воздержались от ответа. Вашингтон, который к тому времени стал молчаливым союзником Эссена, согласился с просьбой Аденауэра. Однако Англия, где были сильны антикрупповские настроения, запросила у канцлера полный отчет о ходе «децентрализации германской экономики». Тогда Крупп, как деловой человек, решил перейти свой Рубикон, а точнее, Рейн. Выждав, когда до очередных выборов в бундестаг оставалось три дня, когда общественное внимание было поглощено избирательной кампанией, он спокойно объявил, что только что назначил Бейтца председателем правления компании-учредителя «Хюттен унд бергверке Рейнхаузен» по управлению секвестированным имуществом, что все члены ее правления становятся членами крупповской дирекции и что ее руководящие органы переводятся из Дуйсбурга на Рейне в Главное управление фирмы «Крупп» в Эссене.

Прошло еще три года, и на большой шахматной доске было сделано много ходов, прежде чем на очередном юбилейном торжестве фирмы Крупп наконец объявил, что «все мои владения теперь объединены в одной компании». Но это была уже чистая формальность. Дело было сделано тогда, когда он захватил «Хюттен унд бергверке Рейнхаузен», и Опекунский совет в лице Гётца, Лютера и Любовски понял это лучше других. Эти два банкира и экс-канцлер — «трое новых мудрецов», как их саркастически называла западногерманская пресса,— не были даже извещены о перевороте. Они были назначены Лондоном, Парижем и Вашингтоном с согласия самого Круппа, но их публично игнорировали. Они апеллировали к Бонну, ссылаясь на свои полномочия и указывая на вопиющее нарушение Альфридом Мелемского соглашения. Западногерманские власти ответили, что пе видят никакого нарушения ни одного из существующих договоров. Странный ответ, если учесть, что трое опекунов владели 100 процентами акций этой захваченной Круппом компании. В Институте промышленности в Кёльне мелкие промышленники сплотились вокруг Круппа. Новый девиз на Рейне гласил: «Рационализация или смерть!» — что на языке промышленников означало еще большую концентрацию производительных сил по сравнению с лучшими предвоенными годами, когда менее дюжины людей во главе с Круппом контролировали 90 процентов производства стали в Руре. Согласно декрету союзников о декартелизации, семь главных магнатов должны были покинуть металлургическую и угольную промышленность. К концу пятидесятых годов все они подчинялись этому декрету, все, кроме одного, самого главного.

Воинственный тон в речах Альфрида, обращенных к участникам ежегодных юбилейных собраний своей фирмы на вилле Хюгель и в зале эссенской ратуши, усиливался. В 1958 году на таком юбилейном торжестве Альфрид открыто бросил вызов Мелемскому соглашению, назвав его «нетерпимым» нарушением суверенных прав ФРГ. К этому времени уже сложился прочный союз Бонн — Эссен. Министр финансов Эрхард ввел пятидолларовую пошлину на каждую тонну привозного угля, рассчитывая, что США в этих условиях не поставят республике запланированные на следующий год девять миллионов тонн угля.

Альфрид категорически заявлял, что он сможет сосуществовать с западными державами только в том случае, если Мелемское соглашение будет ликвидировано. На том же юбилейном собрании в 1958 году он сказал: «Мы были очень терпеливы, но, я думаю, пришло время изменить положение». Еще до поездки в Азию для осмотра своих предприятий Крупп указал на три причины, по которым, по его мнению, он имеет право сохранить за собой отчужденные от него сталелитейные заводы и угольные шахты: во-первых, история Германии доказывает, что крупные картели приносят ей процветание; во-вторых, так или иначе в Европе наблюдается общая тенденция к концентрации; в-третьих, о чем беспокоиться, если немецким картелям все еще далеко до американских корпораций. «В свете всех этих фактов,— закончил он,— мы не можем сочувственно относиться к разговорам об «излишней концентрации».