Оружие Круппа. История династии пушечных королей

17 ноября 1966 года этот суд внезапно открыл огонь по Круппу. Решение суда, которое входило в силу с 1 января 1967 года, гласило, что предприятия акционерных обществ по-прежнему не будут облагаться налогами с оборота внутри этих обществ, а предприятия частных фирм, находящихся в руках одного владельца, обязаны такие налоги выплачивать. Для Альфрида это решение означало дополнительную выплату налогов на сумму 15 миллионов долларов. Затем суд Манес второй решающий удар. Из своих текущих доходов Крупп платил за Арндта небольшой налог на наследство, которое собирался ему оставить. Но суд официально ликвидировал исторический щит крупповской династии — положение прусского гражданского права от 1794 года, согласно которому владелец мог установить «такой порядок наследования, когда промышленная часть наследства не будет разделена, а будет постоянно находиться в руках только одного наследника».

В свое время сначала кайзер, а потом Гитлер освобождали Круппов от налога с оборота; их не коснулись также налоговые постановления 1919 года. Теперь судьи пересмотрели решения своих предшественников и уничтожили иммунитет Круппов.

Катастрофа быстро надвигалась. Через шесть недель после решения Верховного налогового суда тучи, сгущавшиеся над финансовыми отчетами Зеегара, закрыли весь горизонт. В начале января 1967 года главные кредиторы Круппа — пять крупповских «фамильных банков», в том числе «Дрезднер банк» и «Дойче банк», — потребовали от него представить им полный баланс для конфиденциальной ревизии. Зеегар в унынии его составил. В ту ночь пять банкиров, в том числе Абс, не могли сомкнуть глаз. Перед глазами у них стояло резюме финансового директора: «Фирма «Фрид. Крупп» задолжала 2,5 миллиарда марок 263 кредитным банкам. В целом, учитывая долги по транспортировке и свободному кредитованию, задолженность фирмы составляет 5,2 миллиарда марок. В прошлом году концерн выплатил по процентам почти 300 миллионов марок, понеся убыток 50 миллионов марок, тогда как в 1965 году фирма имела прибыль в сумме 60 миллионов марок.

«Фамильные банки» заколебались. Бывает, что долги фирмы достигают такого размера, что ее кредиторы просто не могут позволить ей прекратить дела, ибо вместе с ней и сами они потеряют все. Зеегар нарисовал отчаянную картину. Банкротство Альфрида означало самую крупную катастрофу в истории европейских финансов. Лично он, однако, оставался миллиардером, и вполне можно было допустить, что за два или три года он бы вновь поднял фирму. В 1966 году его клиенты купили у него товаров на пять миллиардов марок, и изменение экономической конъюнктуры могло бы предотвратить катастрофу. Если бы Крупп мог сейчас получить те долгосрочные кредиты, в которых отчаянно нуждался, и если бы внезапно изменилась экономическая ситуация в ФРГ, опять можно было бы загребать бешеные деньги. Эти перемены могли бы решить проблему, которая выглядела неразрешимой в гроссбухах Зеегара. Такую возможность нельзя было исключить, так как у Круппа была самая солидная репутация в западногерманской промышленности. От его процветания зависело благосостояние почти полумиллиона человек. К тому времени в ФРГ было почти столько же безработных.

Боннский корреспондент «Нью-Йорк таймс» предполагал, что «правительство и промышленные круги ФРГ настолько обеспокоены слухами за границей о неустойчивом положении экономики их страны, что не могут допустить, чтобы финансовый престиж самого крупного имени в западногерманской промышленности подвергался сомнению».

Итак, «фамильные банкиры» стояли у постели тяжелобольного, вознося молитвы. Приближался кризис; состояние пациента не могло долго оставаться в тайне. Кроме них, в этом деле были замешаны 250 других банков, 54 из них — члены государственного «Аусфюркредит», консорциума, который давал западногерманским фирмам экспортные кредиты. Ему Альфрид успел задолжать 90 миллионов долларов. Кредитный комитет этого консорциума бдительно следил за Руром с самого начала депрессии в стране, и сообщения о сокращении Круппом зарплаты, увольнениях рабочих и ликвидации предприятий вызвали неизбежную настороженность. Достаточно было одной капли, чтобы чаша переполнилась, и в начале января это сделал Бейтц, попросив еще один заем в 25 миллионов долларов. У «постели больного» возникло нечто вроде уличного затора. 27 января обеспокоенные члены кредитного комитета почтительно напомнили Круппу о том, что и у них есть право заглядывать в его бухгалтерские книги. Альфрид ответил, что ничего им не покажет. Он знал этих людей. Они никогда не были его союзниками, как, например, «фамильные банки». Они хотели, чтобы расползавшаяся империя Круппа стала корпорацией, хотели иметь в ней и свою долю, а один из них даже открыто советовал Альфриду уволить Бейтца. На этом совете встреча и оборвалась. Альфрид позвал своего секретаря и продиктовал новый контракт с Вейтцем сроком на двенадцать лет.