После того как генерал позондировал почву, Альфред написал его высочеству сам, утверждая, что, «несмотря на явную возможность иметь большие прибыли, я отказался поставлять иностранным государствам какие бы то пи было орудия из литой стали, так как полагал, что могу с их помощью послужить родной стране». Затем он изложил свою просьбу о продлении срока патента на колеса. 19 марта 1860 года Вильгельм оказал давление на министерство торговли и ремесел, требуя положительного решения вопроса. Все еще не желая сдаваться, фон дер Хейдт предложил 14 апреля отказать Круппу в его просьбе. Наконец 25 апреля принц-регент обеспечил будущее династии Круппов: он отменил прежнее решение министерства, сославшись при этом на «патриотические чувства, которые неоднократно проявлял коммерции советник Альфред Крупп из Эссена, отклоняя, в частности, поступавшие к нему иностранные заказы на пушки».
♦ ♦ ♦
Обратите внимание, как искусно изложена просьба Альфреда в его обращении к принцу! Он якобы отказался продавать свои пушки, «так как полагал», что может «с их помощью послужить родной стране». Чем больше вы вчитываетесь в эту фразу, тем меньше она вас убеждает. Утверждая, что речь идет о жертве на алтарь отечества, Вильгельма заставляли поверить в отъявленную ложь. Альфред не отклонял ни одного заказа. Наоборот, он выискивал заказчиков на свои пушки по всей Европе. Правда, Крупп пе находил для своего оружия рынка сбыта, по отнюдь не потому, что отвергал заказчиков. После Всемирной выставки в Париже он чуть было не продал Луи-Наполеопу 300 двенадцатифунтовых пушек. Сделка пе состоялась из-за патриотических чувств, но не Альфреда, а императора, который счел нужным поддержать новый орудийный завод семьи Шнейдеров в Ле-Крезо, дав этим первый толчок международной гонке вооружений, которой предстояло сыграть в следующем столетии такую зловещую роль. Если в данном случае Крупп остался при пиковом интересе, то все же Парижская выставка помогла ему заключить свою первую сделку на предметы вооружения. Египетский хедив, восхищенный пушкой под балдахином, заказал 26 таких орудий. Они уже шлифовались, когда русский царь, решив, что, пожалуй, и у него найдется место для артиллерийских монстров, заказал одну шестидесятифунтовую пушку для береговой обороны. Если она будет действовать хорошо, он готов тратить рубли, как воду.
Альфред согласился выполнить заказ, хотя начал уже несколько тяготиться связью с высочайшими особами. Крупп, как и всякий другой оружейник, не мог обойтись без них, однако их бесцеремонность действовала ему на нервы. Герцог Брауншвейгский, например, принял в дар от него орудие и даже не соизволил подтвердить получение подарка; король Ганновера, заказав пушку стоимостью полторы тысячи талеров, предложил за нее тысячу талеров и затем ничего не заплатил. Допустимо ли требовать уплаты долга от короля? Альфред решил намекнуть, что он не прочь получить взамен пушки подарок, например породистых лошадей, «нечто ощутимое, от чего ежедневно можно испытывать удовольствие, притом более существенное, чем никчемные кресты и звезды, титулы и тому подобные пустяки».
Бавария наградила Круппа рыцарским крестом ордена святого Михаила «За заслуги»; Ганновер — орденом Гвельфов четвертой степени. Альфред смотрел на пожалованные ему знаки отличия как на простые побрякушки, вроде ожерелья из ракушек у индейцев, но ничего другого, более путного от монархов этих государств он так и не дождался. Кони по-прежнему стояли в королевских конюшнях. 19 января 1859 года Альфред сообщал Хаассу, что, не видя реальной пользы от своих пушек, он серьезно подумывает о том, чтобы отказаться от всех планов по производству вооружения.
Пока Альфред размышлял, не следует ли ему окончательно сложить оружие, новый прусский регент готовился дать ему заказ на 100 шестифунтовых пушек. Генерал Фойгтс-Ретц убедил принца-регента довести количество орудий до 312 общей стоимостью 200 тысяч талеров; к 20 мая (когда крупповцы были освобождены от воинской повинности) Альфред получил от прусского военного министерства аванс в сумме 100 тысяч талеров.