Основания девятнадцатого столетия

Поклонение Гёте как мыслителю возникло не в ученом сообществе, а в среде, чувствовавшей себя по отношению к последнему отчужденной. Именно в ней вокруг личности Гёте сложился своеобразный культурный миф; именно в ней немецкий поэт был объявлен истинным выразителем под­линно немецкого духа, германизма, а его жизнь представля­лась образцом его воплощения. Германизм же в свою оче­редь представлялся высшей формой культуры, развившейся из тех живородных начал древних народов, упразднивших романский мир, которые в своей полноте и творческой силе сохранились только в немецком народе. Собственно в этом пункте сосредоточено развившееся в немецком культурно–историческом сознании представление, что культура — это способ бытия только немецкой нации, в то время как дру­гим пристали цивилизация или варварство.

Такое восприятие Гёте не могло не отразиться на отноше­нии к его художественному и интеллектуальному наследию. Со второй половины XIX столетия все больше начинают го­ворить о «духе Гёте», и открывается работа по представле­нию его в качестве мудреца по преимуществу. В поисках адекватного и полного выражения мыслей Гёте все более обращаются к работам и заметкам естественнонаучного и натурфилософского характера, к тем, где немецкий мысли­тель высказывается по общим проблемам истории, культуры, человечества и духовности вообще. А его художественные произведения все более в тенденции начинают рассмат­риваться как высшие плоды мысли, только облеченные в поэтическую форму.[37]

Мышление Гёте о мире начинают оце­нивать как непреходящее и базовое для построения некой но­вой науки, несущей особое знание. Постепенно оформляется специфическое интеллектуально–культурное явление — гётеанство, хотя и связанное генетически с немецким по­этом, освященное его именем, но все менее и менее относя­щееся к реальному феномену, превращаясь в фантастиче­скую последовательность умственных творений самого различного содержания и идейных устремлений. В этом течении критико–научный взгляд на творчество великого по­эта практически становится невозможным, как невозможно сомнение в базовом комплексе национальной культуры и духа. Зато через гётеанство, как через своеобразную фильт­рующую мембрану, проходит восприятие и оценка любого культурно–духовного явления. Получает распространение особый прием, которым, добиваясь признания, пытаются по­казать, что дух или содержание какого–либо сочинения ин­спирированы мыслью Гёте или отвечают духу его мысли. Не­мецкую литературу наполняют бесчисленные фрагменты и цитаты из Гёте, используемые в качестве эпиграфов столь же бесчисленных творений новых авторов,[38] дерзнувших следо­вать по его стопам. Создаются сборники его изречений, ци­тат, суждений, употребление которых становится знаком особенной установки автора и его творения. В итоге гётеанство к концу XIX столетия предстает своеобразной символи­ческой платформой, на отдельных площадках которой возво­дились учения, претендующие на окончательное прояснение основных проблем культуры, истории, человека и мирозда­ния. В определенном смысле гётеанство представляется как совокупный плод творческих усилий эпигонов; в этом отно­шении оно сходно с такими же однотипными с ним продукта­ми духа как шопенгарианство и ницшеанство. Кстати, о Ниц­ше. Исследователь его творчества К. Свасьян тонко уловил значение интеллектуальной провокации гётеанства в разви­тии философской мысли Ницше. Именно гётеанства, а не Гёте. Свасьян разъясняет, что на той фазе своего философст­вования, когда Ницше изживал безоговорочное увлечение Гёльдерлином, инспиратором его новой фазы стало то, что он назвал «духом Гёте», а не конкретные мысли и идеи. «Вот в этом–то и вся суть дела», — замечает исследователь. «Дух, ибо у Ницше речь идет не о поэте Гёте, а о Гёте мировоззрителе (точнее, природовоззрителе)». При этом Свасьян обра­щает внимание на следующую особенность восприятия Ницше мировоззрения поэта, которую он называет «парадок­сальной». Из комплексного двуединства: теории познания гётевского мировоззрения и самого этого мировоззрения, ус­военным Ницше оказалось «мировоззрение» — «теория по­знания» же или методологические матрицы гётевского есте­ствознания, остались без внимания.[39] То есть путь движения мысли, интеллектуальная технология Гёте, установки отно­сительно опыта и теоретического коцепта и проч. Ницше не заинтересовали. Он остался в поле готовых результатов — в мировоззрении Гёте.