Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Маленькая школьная карта, якую мы дасталі ў гасцініцы, з зялёнымі джунглямі, карычневымі гарамі і чырвонымі кружочкамі населеных пунктаў расказала нам, што джунглі няспынна цягнуцца ад берагоў Ціхага акіяна да самага падножжа магутных Андаў. У мяне з’явілася думка. Зараз было зусім відавочна, што дабрацца з узбярэжнага раёна праз джунглі да Ківеда, дзе растуць бальзавыя дрэвы, немагчыма. Але што, калі мы паспрабуем дабрацца да іх з супрацьлеглага боку, спусціўшыся ў гушчар джунгляў з аголеных снегавых ланцугоў Андаў? Гэта было выйсце, адзінае выйсце ў нашым становішчы.

На аэрадроме меўся невялікі грузавы самалёт, на якім нас згадзіліся адвезці ў Кіта, сталіцу гэтай своеасаблівай краіны, размешчанай на горным плато ў Андах на вышыні 3 000 метраў над узроўнем мора. Сяк-так прымасціўшыся сярод скрынак і самалётнага абсталявання, мы раз-по-раз паглядалі на зялёныя джунглі і зіхатлівыя рэкі, пакуль самалёт не ўвайшоў у воблакі. Калі мы вынырнулі з іх, бязмежнае мора туману, што клубіўся пад намі, закрыла даліны ад нашых вачэй, але наперадзе на фоне асляпляльна блакітнага неба з воблакаў паказаліся суровыя схілы гор і голыя скалы.

Самалёт лез проста ўверх уздоўж схілу гор, быццам па нябачнаму фунікулёру, і хоць мы знаходзіліся над самым экватарам, перад намі цягнуліся зіхатлівыя снегавыя палі. Потым мы нырнулі між скал і апынуліся над высакагорным плато, пакрытым багатай веснавой расліннасцю; там мы прызямліліся паблізу ад самай своеасаблівай на свеце сталіцы.

Са ста пяцідзесяці тысяч жыхароў Кіта большасць з’яўлялася чыстакроўнымі горнымі індзейцамі і метысамі, паколькі гэта была сталіца іх продкаў яшчэ задоўга да таго, як Калумб і паўночнаеўрапейцы адкрылі Амерыку. Горад меў сваё адметнае аблічча дзякуючы старадаўнім манастырам, дзе захоўваліся вельмі каштоўныя скарбы мастацтва, і іншым велічным будынкам эпохі іспанскага панавання, якія ўзвышаліся над дахамі нізкіх дамоў індзейцаў, пабудаваных з неабпаленай цэглы. Цэлы лабірынт вузкіх вуліц цягнуўся сярод гліняных сцен; вулачкі кішэлі горнымі індзейцамі ў спярэшчаных чырвонымі плямамі плашчах і высокіх самаробных капелюшах. Адны, паганяючы нагружаных аслоў, ішлі на рынак, другія сядзелі, згорбіўшыся, уздоўж глінабітных сцен і драмалі на сонцы. Некалькі аўтамабіляў з арыстакратамі іспанскага паходжання, апранутымі ў трапічныя касцюмы, праехалі адзін за адным, павольна рухаючыся і няспынна сігналячы, каб пракласці сабе дарогу сярод дзяцей, аслоў і басаногіх індзейцаў. Паветра тут, на высокім плато, было такое празрыстае, што навакольныя горы здаваліся часткай вулічнага пейзажу і рабілі яго яшчэ больш казачным. Наш прыяцель па самалёту Хорхе, па мянушцы «шалёны лётчык», быў па паходжанню са старадаўняй іспанскай сям’і ў Кіта. Ён знайшоў для нас месца ў пацешнай старамоднай гасцініцы, а потым пачаў гойсаць па гораду, то з намі, то адзін, шукаючы які-небудзь транспарт, каб мы маглі на ім пераваліць цераз горы, а потым, па джунглях, дабрацца да Ківеда. Увечары мы сустрэліся ў старадаўнім іспанскім кафэ, і Хорхе расказаў нам кепскія навіны: мы павінны выкінуць з галавы нават думку аб паездцы ў Ківеда. Нельга знайсці ні экіпажа, ні праваднікоў для пераезду цераз горы; і, тым больш, вядома, не можа быць і гаворкі аб падарожжы ў джунглі, дзе пачаліся дажджы і дзе падарожнікі маглі апынуцца пад пагрозай нападу, калі яны засядуць у гразі. Усяго толькі год назад дзесяць амерыканскіх інжынераў-нафтавікоў былі забіты атручанымі стрэламі ва ўсходняй частцы Эквадора. Тут і цяпер жыве шмат лясных індзейцаў, якія бадзяюцца зусім голыя па джунглях і палююць з дапамогай атручаных стрэл.

— Некаторыя з гэтых індзейцаў палююць і на галовы, — замагільным голасам паведаміў Хорхе, бачачы, што Герман не выказвае ніякіх адзнак трывогі і спакойна аплятае смажаніну, запіваючы яе чырвоным віном.

— Вы думаеце, што я перабольшваю, — шэптам гаварыў ён далей. — Але хоць гэта строга забаронена, у нас ёсць яшчэ людзі, якія зарабляюць на жыццё тым, што прадаюць высушаныя чалавечыя галовы. Гэтаму гандлю няма як пакласці канец, бо і зараз лясныя індзейцы адсякаюць галовы ў сваіх ворагаў з іншых вандроўных плямёнаў. Яны разбіваюць і дастаюць косці чэрапа, а пустую скуру галавы напаўняюць гарачым пяском; галава зморшчваецца і робіцца не большай за кашэчую, але форма застаецца ранейшай, і рысы твару захоўваюцца. Гэтыя зморшчаныя галовы ворагаў калісьці былі каштоўнымі трафеямі, цяпер яны з’яўляюцца дэфіцытным таварам на чорным рынку. Метысы-пасрэднікі прывозяць іх гандлярам на ўзбярэжжа, а тыя перапрадаюць турыстам па нечуваных цэнах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии