Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Я папрасіў выдзеліць нам месца на тэрыторыі ваеннага порта для будаўніцтва плыта, даць нам магчымасць карыстацца флоцкімі майстэрнямі, забяспечыць памяшканнем, дзе мы маглі б захоўваць рыштунак, і даць дазвол на ўвоз яго ў краіну, дазволіць карыстацца сухім докам і паслугамі рабочых порта для дапамогі нам у рабоце, а таксама даць судна, якое адбуксіравала б нас ад берага. калі мы рушым у дарогу.

— Чаго ён просіць? — нецярпліва спытаў прэзідэнт такім тонам, што нават я зразумеў.

— Нічога асаблівага, — коратка адказаў Рэверэда. I прэзідэнт, задаволены такім адказам, кіўнуў у знак згоды.

Перш чым аудыенцыя была закончана, Рэверэда паабяцаў, што міністр замежных спраў атрымае асабістае ўказанне ад прэзідэнта, а марскому міністру Ніета будзе дадзена поўная свабода дзеянняў для аказання нам неабходнай дапамогі.

— Хай беражэ ўсіх вас бог! — сказаў на развітанне генерал, смеючыся і ківаючы галавой. Увайшоў ад’ютант і правёў мяне да дзяжурнага.

У той жа дзень у газетах Лімы быў надрукаваны артыкул аб нарвежскай экспедыцыі, якая павінна адплыць на плыце ад берагоў Перу; адначасова газеты паведамлялі, што шведска-фінская навуковая экспедыцыя закончыла свае работы па вывучэнню жыцця індзейцаў у джунглях на берагах Амазонкі. Два шведы, удзельнікі гэтай экспедыцыі на Амазонку, падняліся ў чоўне ўверх па рацэ ў Перу і толькі што прыехалі ў Ліму. Адзін з іх быў Бенгт Даніельсон з Упсальскага ўніверсітэта, ён збіраўся цяпер заняцца вывучэннем горных індзейцаў у Перу.

Я выразаў артыкул. Седзячы ў сябе ў нумары, я пісаў пісьмо Герману адносна месца для будаўніцтва плыта, як раптам да мяне пастукалі ў дзверы. Увайшоў высокі загарэлы хлапец у трапічным касцюме; калі ён зняў белы шлем, мне кінулася ў вочы ярка-рыжая барада, якая, здавалася, асмаліла яго твар і выпаліла частку валасоў на галаве. Гэты хлапец з’явіўся з нетраў джунгляў, але адразу можна было здагадацца, што яго месца ва ўніверсітэцкай аўдыторыі.

«Бенгт Даніельсон», — падумаў я.

— Бенгт Даніельсон, — адрэкамендаваўся наведвальнік.

«Ён даведаўся пра плыт», — падумаў я і запрасіў яго прысесці.

— Я толькі што даведаўся пра вашы планы наконт плыта, — прамовіў швед.

«I вось ён прыйшоў, каб разграміць маю тэорыю, паколькі ён этнограф», — падумаў я.

— I вось я прыйшоў, каб высветліць, ці не магу я стаць вашым спадарожнікам на плыце, — міралюбна сказаў швед. — Я цікаўлюся тэорыяй міграцыі.

Я нічога не ведаў пра гэтага чалавека; мне было вядома толькі, што ён вучоны і што ён з’явіўся проста з джунгляў. Але калі швед вырашыў падарожнічаць на плыце адзін з пяццю нарвежцамі, яны не павінны адмаўляцца прыняць яго ў кампанію. Апрача таго, не зважаючы на пышную бараду Бенгта, было відаць, што ён мае вясёлы характар.

Бенгт стаў шостым удзельнікам экспедыцыі, паколькі месца яшчэ было не занята. I, як выявілася, ён з’яўляўся адзіным сярод нас, хто ўмеў гаварыць па-іспанску.

Калі праз некалькі дзён пасажырскі самалёт, роўна гудучы сваімі маторамі, ляцеў уздоўж узбярэжжа на поўнач, я зноў пачціва глядзеў на бязмежны сіні акіян, што рассцілаўся пад намі. Здавалася, што ён павіс і плыве ў самім небе. Неўзабаве мы ўшасцёх саб’емся ў кучу, як мікробы ў пылінцы, недзе там унізе, дзе столькі вады, што ўвесь небасхіл на захадзе здаецца перапоўненым ёю. Мы будзем адны ў акіяне, не маючы магчымасці адысці адзін ад аднаго далей чым на некалькі крокаў. Зрэшты, пакуль што між намі была досыць вялікая адлегласць. Герман знаходзіўся ў Эквадоры і чакаў бярвенняў. Кнут Хаугланд і Тарстэйн Рабю толькі што прыляцелі ў Нью-Йорк. Эрык Хесельберг быў на борце карабля, што плыў з Осла ў Панаму. Сам я ляцеў у Вашынгтон, а Бенгт, гатовы рушыць у дарогу, застаўся ў гасцініцы ў Ліме і чакаў прыезду астатніх.

Усе мае спадарожнікі не ведалі раней адзін аднаго, і ўсе яны былі зусім рознымі людзьмі. Таму на працягу некалькіх тыдняў на плыце мы будзем гарантаваны ад таго, што надакучым адзін аднаму сваімі расказамі. Навальнічныя хмары, нізкі ціск і непагадзь будуць для нас менш небяспечны, чым пагроза сутыкнення характараў шасці чалавек, якім давядзецца некалькі месяцаў знаходзіцца разам на дрэйфуючым плыце. У гэтым выпадку добры жарт часта бывае такім жа карысным, як выратавальны пояс.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии