Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Калі плыт пачаў набываць больш-менш закончаны выгляд і пагойдваўся ўжо на вадзе сярод ваенных караблёў, ззяючы залацістымі стваламі спелага бамбуку і зелянінай лісця, сам марскі міністр прыехаў агледзець нашу работу. Мы бязмерна ганарыліся сваім суднам — жывым успамінам аб часах інкаў, — якое стаяла тут, у акружэнні страшных ваенных караблёў. Але марскога міністра ахапіў невыказны жах, калі ён убачыў наш плыт. Мяне выклікалі ў кіраўніцтва ваеннага порта, і я павінен быў падпісаць дакумент, які здымаў з марскога міністэрства ўсякую адказнасць за тое, што мы пабудавалі ў яго порце. Потым я быў выкліканы таксама да начальніка порта Кальяо і падпісаў там другі дакумент, у якім гаварылася, што ў выпадку, калі я з людзьмі і грузам пакіну порт на плыце, адказнасць за гэта будзе ляжаць цалкам на мне. Праз некаторы час ваенны порт дазволілі наведаць групе замежных марскіх спецыялістаў і дыпламатаў. Іх меркаванні таксама пакідалі мала надзей на шчаслівы зыход нашай задумы. Яшчэ праз некалькі дзён мяне запрасіў да сябе пасол адной з вялікіх дзяржаў.

— Вашы бацькі жывыя? — запытаў ён. I калі я адказаў сцвярджальна, ён паглядзеў мне проста ў вочы і прамовіў злавесным, замагільным голасам: — Вашы маці і бацька будуць вельмі засмучаны, атрымаўшы вестку аб вашай смерці.

Як прыватная асоба, ён прасіў мяне адмовіцца ад падарожжа, пакуль яшчэ не позна. Адзін адмірал, які аглядаў плыт, сказаў яму, што мы ні ў якім разе не застанемся жывымі. Перш за ўсё, памеры плыта няправільныя. Ён такі малы, што пры моцных хвалях перакуліцца дагары дном; у той жа час ён мае такую даўжыню, што нос і карма будуць знаходзіцца на дзвюх розных хвалях, і бальзавыя бярвенні плыта з людзьмі і грузам зломяцца, як саломінка, не вытрымаўшы напружання. I што яшчэ горш, буйнейшы ў краіне экспарцёр бальзавых дрэў сказаў яму, што порыстыя бальзавыя бярвенні здолеюць праплыць па акіяну толькі чацвёртую частку патрэбнай адлегласці, а потым яны набрыняюць вадой і патонуць пад намі.

Усё гэта гучала нявесела, але паколькі мы ўпарта стаялі на сваім, то нам падарылі біблію, каб мы абавязкова ўзялі яе з сабою ў плаванне. Адным словам, спецыялісты, якія аглядалі плыт, мала абнадзейвалі нас. Штормы, а магчыма і ўраганы змыюць нас за борт і знішчаць адкрытае, з нізкай асадкай судна, якое бездапаможна будзе кружыць па акіяне па волі ветру і хваль. Нават пры звычайным, спакойным надвор’і нас увесь час будзе заліваць салёнай вадой, якая раз’есць скуру на нагах і папсуе ўсё, што будзе знаходзіцца на плыце. Калі падсумаваць усё, што нагаварылі нам па чарзе розныя спецыялісты, дык выходзіла, што кожная вяроўка, кожны вузел, кожны памер, кожны кавалак дрэва на плыце павінны былі з’явіцца прычынай нашай пагібелі ў акіяне. Ішлі ў заклад на вялікія сумы аб тым, колькі дзён пратрымаецца плыт, а адзін лёгкадумны марскі аташэ пабіўся аб заклад на ўсё віскі, якое змогуць выпіць удзельнікі экспедыцыі да канца свайго жыцця, калі яны шчасліва даплывуць да якога-небудзь вострава ў Паўднёвым моры.

Горш за ўсё было, калі ў гавань зайшло нарвежскае судна і мы прывялі капітана і некалькі яго самых вопытных маракоў у ваенны порт. Мы нецярпліва чакалі іх крытычных заўваг, і наша расчараванне было вельмі вялікае, калі ўсе яны сышліся на тым, што тупаносаму нязграбнаму плыту парус не прынясе ніякай карысці; капітан, апрача таго, лічыў, што ў тым выпадку, калі мы будзем трымацца на вадзе, спатрэбіцца год або і два для таго, каб наш плыт, падхоплены плынню Гумбольдта, дабраўся да працілеглага берага акіяна. Боцман глядзеў на нашы мацаванні і ківаў галавой. Мы можам не хвалявацца. Не міне і двух тыдняў, як усе вяроўкі ператруцца і плыт разваліцца, бо ў моры вялікія бярвенні будуць увесь час рухацца ўверх і ўніз і церціся адно аб адно. Калі мы не заменім нашы вяроўкі стальнымі тросамі або ланцугамі, можам спакойна складваць чамаданы і ехаць дадому.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии