Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Гэтыя довады цяжка было абвергнуць. Калі хоць адзін з іх будзе правільны, дык у нас няма ніякіх шанцаў на поспех. Шчыра кажучы, я не раз пытаўся сам у сябе, ці ведаем мы, што робім. Сам я не мог нічога адказаць на гэтыя перасцярогі, бо не быў мараком. Але ў мяне заставаўся адзіны козыр на руках, на якім грунтавалася ўся наша задума. У глыбіні душы я ўвесь час быў упэўнены, што дагістарычная цывілізацыя распаўсюдзілася з Перу на астравы Ціхага акіяна ў тую эпоху, калі плыты, такія як наш, былі адзінымі суднамі на тутэйшым узбярэжжы. З гэтага я зрабіў вывад, што калі бальзавыя дрэвы плавалі і мацаванні трымаліся ў Кон-Цікі ў 500 годзе нашай эры, та яны будуць гэтак жа паводзіць сябе і цяпер, калі мы, не мудруючы, пабудавалі свой плыт дакладна па ўзору яго плыта. Бенгт і Герман цалкам прынялі маю тэорыю, і пакуль спецыялісты аплаквалі нас, хлопцы ставіліся да ўсяго зусім спакойна і цудоўна праводзілі час у Ліме. Аднойчы ўвечары Тарстэйн з трывогай запытаўся ў мяне, ці ўпэўнены я, што акіянская плынь ідзе ў патрэбным напрамку. Мы знаходзіліся ў гэты час у кіно і любаваліся на Дароці Ламур, якая разам з гавайскімі дзяўчатамі танцавала ў саламянай спаднічцы сярод пальмаў на маляўнічым астраўку Паўднёвага мора.

— Сюды мы і павінны накіравацца, — сказаў Тарстэйн. — I мне шкада вас, калі плынь ідзе не так, як вы сцвярджаеце!

Калі да дня адплыцця засталося не так ужо многа, мы пайшлі ў звычайнае пашпартнае бюро, каб атрымаць дазвол на выезд з краіны. Бенгт, як перакладчык, стаяў у чарзе першым.

— Ваша прозвішча? — запытаў цырымонны маленькі чыноўнік, падазрона пазіраючы паўзверх акуляраў на вялізную бараду Бенгта.

— Бенгт Эмерык Даніельсон, — пачціва адказаў Бенгт.

Чыноўнік заклаў у пішучую машынку доўгі бланк.

— На якім параходзе вы прыехалі ў Перу?

— Ведаеце, — пачаў тлумачыць Бенгт, нагнуўшыся да перапалоханага маленькага чалавечка, — я прыехаў не на параходзе, я прыплыў у Перу на чоўне.

Анямеўшы ад здзіўлення, чыноўнік зірнуў на Бенгта і надрукаваў «човен» у адпаведнай графе бланка.

— А на якім параходзе вы пакідаеце Перу?

— Зноў жа, ведаеце, — ветліва прамовіў Бенгт, — я пакідаю Перу не на параходзе, а на плыце.

— Яшчэ што выдумайце! — сярдзіта ўсклікнуў чыноўнік і злосна выцягнуў з машынкі бланк. — Вы будзеце адказваць на мае пытанні як належыць ці не?

За некалькі дзён да адплыцця харчы, вада і ўвесь наш рыштунак былі пагружаны на плыт. Мы ўзялі прадуктаў на шэсць чалавек на чатыры месяцы; гэта былі армейскія рацыёны, упакаваныя ў невялікія моцныя кардонныя каробкі. Герману прыйшло ў галаву разагрэць асфальт і абліць роўным слоем кожную каробку з усіх бакоў. Пасля гэтага мы пасыпалі каробкі пяском, каб яны не зліпліся, і цесна злажылі іх пад бамбукавай палубай, дзе яны занялі ўсё месца паміж дзевяццю тонкімі ранжынамі, што падтрымлівалі палубу.

З крыштальна чыстай крыніцы, што знаходзілася высока ў гарах, мы напоўнілі пяцьдзесят шэсць маленькіх бітонаў, у якія ўвайшло каля 1 100 літраў вады для піцця. Бітоны мы таксама замацавалі паміж ранжынамі так, каб іх увесь час абмывала вада акіяна. На бамбукавай палубе мы прывязалі астатні рыштунак і вялікія плеценыя кашы, поўныя садавіны і какосавых арэхаў.

Адзін кут бамбукавай каюты Кнут і Тарстэйн занялі пад радыёстанцыю. У глыбіні каюты ўнізе паміж ранжынамі мы паставілі, добра прымацаваўшы да бярвенняў, восем скрынь.

У дзвюх скрынях знаходзіліся навуковыя інструменты і кінаплёнка, астатнія шэсць былі аддадзены ў наша распараджэнне, па адной на кожнага; гэта быў намёк на тое, што кожны можа ўзяць з сабою столькі асабістых рэчаў, колькі змесціцца ў яго скрыні. Эрык прывалок некалькі рулонаў паперы для малявання і гітару, і так напакаваў сваю скрыню, што вымушаны быў трымаць свае шкарпэткі ў скрыні Тарстэйна. Потым з’явіліся чатыры матросы са скрыняй Бенгта. Ён не ўзяў з сабою нічога, апрача кніг, але затое ўмудрыўся ўціснуць у яе 73 творы па сацыялогіі і этнаграфіі. Зверху на скрыні мы паклалі плеценыя цыноўкі і саламяныя матрацы. Цяпер мы былі гатовы ў дарогу.

Перш за ўсё плыт вывелі на буксіры за межы ваеннага порта і працягнулі крыху вакол гавані, каб праверыць, ці правільна размешчаны груз; потым яго адбуксіравалі цераз усю гавань да яхт-клуба. Там напярэдадні нашага адплыцця ў прысутнасці запрошаных і іншых зацікаўленых асоб павінна было адбыцца «хрышчэнне» плыта.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии