Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Было ўжо далёка за поўдзень, калі мы рушылі ў дарогу. «Гуардзіян Рыас» павінен быў буксіраваць нас да раніцы, пакуль мы не выйдзем за межы берагавых водаў. Як толькі мы мінулі мол, насустрач нам пакаціліся вялізныя хвалі, і ўсе маленькія лодкі, якія суправаджалі нас, адна за адной павярнулі назад. Толькі некалькі вялікіх яхт правялі нас да выхаду з бухты, каб паглядзець, як пойдуць нашы справы далей.

«Кон-Цікі» рухаўся ўслед за буксірам, нібы сярдзіты казёл, якога цягнуць на вяроўцы, і зарываўся носам у сустрэчныя хвалі так, што вада залівала палубу. Гэта не абяцала нічога добрага — хвалі на моры былі зусім невялікія ў параўнанні з тымі, якія чакалі нас у будучым. Пасярод бухты буксірны канат лопнуў, і наш канец яго спакойна апусціўся на дно, між тым як «Гуардзіян Рыас» плыў усё далей і далей.

Мы кінуліся да борта плыта, каб вылавіць канец каната, а яхты памчаліся наперад, спрабуючы спыніць параход. Пякучыя мядузы велічынёй з добры цабэрак падымаліся і апускаліся разам з хвалямі ўздоўж плыта і абляпілі ўсе вяроўкі слізкім слоем пякучага студзеню. Калі плыт хіліўся на адзін бок, мы, лежачы ніцма, перагіналіся цераз борт і стараліся дацягнуцца рукой да паверхні вады, але нашы пальцы толькі закраналі слізкі канат. Потым плыт зноў хіліўся ў другі бок, і нашы галовы акуналіся ў хвалю, а салёная вада і вялізныя мядузы перакочваліся цераз нашы спіны. Мы пляваліся, лаяліся, выцягвалі з валасоў клейкія часцінкі мядуз, але калі буксір вярнуўся, канец каната быў выцягнуты і падрыхтаваны, каб злучыць нас з параходам.

Мы збіралігя закінуць яго на борт буксіра, як раптам нас нечакана панесла пад тырчаўшую карму парахода. Плыт магло вось-вось прыціснуць хвалямі да кармы і раздушыць. Забыўшы пра ўсё на свеце, мы схапілі бамбукавыя жэрдкі і вёслы і стараліся, пакуль не позна, адпіхнуцца. Але гэта нам ніяк не ўдавалася: калі плыт знаходзіўся ў яміне паміж дзвюма хвалямі, мы не маглі дацягнуцца да кармы, што навісла над намі, а як толькі плыт узнімаўся на хвалі, уся карма «Гуардзіян Рыас» апускалася ў ваду і адразу расплюшчыла б нас, калі б плыт зацягнула пад яе. Наверсе, на палубе буксіра, людзі мітусіліся і крычалі; нарэшце вінт запрацаваў ля самага борта плыта, і ў апошнюю хвіліну ўзнятая вінтом хваля адкінула нас убок. Нос плыта атрымаў некалькі моцных удараў і крыху змяніў сваю форму, але потым паступова выраўняўся.

— Калі такі кепскі пачатак, дык канец затое павінен быць добрым, — сказаў Герман. — Хутчэй бы кончылася гэтая валтузня: ад такой трасяніны плыт можа кожную хвіліну разваліцца.

«Гуардзіян Рыас» вёў нас на буксіры ўсю ноч; мы плылі павольна і амаль без затрымак. Яхты даўно развіталіся з намі, апошнія берагавыя агні зніклі ў нас за кармой. Зрэдку ў цемры праплывалі агні караблёў, што перасякалі нашу дарогу. Мы падзялілі ноч на вахты, каб сачыць за буксірным канатам, і ўсім удалося някепска выспацца. Назаўтра раніцай, калі пачало днець, густы туман вісеў над берагам Перу, між тым як перад намі на захадзе было зусім чыстае блакітнае неба. Па акіяну каціліся доўгія спакойныя хвалі з невялікімі грабянямі; наша адзенне, бярвенні і ўсё, за што мы ні браліся, намокла ад расы. Было халаднавата, і зялёная вада вакол нас была на дзіва сцюдзёнай для 12° паўднёвай шырыні. Мы знаходзіліся ў плыні Гумбольдта, якая несла халодныя масы вады з Антарктыкі на поўнач уздоўж берагоў Перу, а потым паварочвала на захад і перасякала акіян, ідучы пад самым экватарам. Якраз у гэтых водах Пісара[25]

, Сараце[26] і іншыя старажытныя іспанцы ўпершыню сустрэлі вялікія парусныя плыты індзейцаў-інкаў, якія заплывалі звычайна на 50 — 60 міль ад берага для лоўлі тунцоў і залатой макрэлі ў самой плыні Гумбольдта. Увесь дзень тут дзьмуў вецер з берага, але пад вечар ён пачынаў дзьмуць у працілеглы бок і дапамагаў рыбакам вярнуцца дамоў, калі яны гэтага хацелі.

Буксір стаяў зусім побач з намі, і мы ўсяляк стараліся ўтрымаць плыт як мага далей ад яго носа, пакуль спускалі на ваду маленькую гумавую лодку. Яна плавала на хвалях, як футбольны мяч, і, танцуючы, наблізілася да «Гуардзіян Рыас»; Эрык, Бенгт і я ўхапіліся за вяровачны трап і ўскарабкаліся на борт.

З дапамогай Бенгта, які быў нашым перакладчыкам, нам паказалі на нашай карце дакладнае месцазнаходжанне плыта. Мы былі за 50 марскіх міль ад берага на паўночны захад ад Кальяо; для таго каб нас не патапілі кабатажныя судны, мы павінны будзем на працягу некалькіх першых начэй запальваць агні. Далей мы не сустрэнем ніводнага судна, бо ў гэтай частцы Ціхага акіяна не праходзіць ні адна параходная лінія.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии