Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Неўзабаве мы прывыклі да таго, што кожную раніцу на палубе сярод лятучых рыб ляжалі адзін — два маленькія кальмары, нават калі ўночы мора было зусім спакойнае. Гэтыя маладыя кальмары належалі да той самай чортавай разнавіднасці, пра якую нам расказвалі; яны мелі восем доўгіх шчупальцаў, усеяных круглымі прысоскамі, і два яшчэ даўжэйшыя, з падобнымі на калючкі кручкамі на канцы. Але вялікія кальмары ні разу не з’яўляліся на плыце. У цёмныя ночы мы бачылі, як павольна праплывалі ля самай паверхні вады, ззяючы фосфарным святлом, чыесьці вочы; і толькі ўсяго адзін раз акіян вакол нас закіпеў і забурліў, калі штосьці падобнае на вялікае кола ўсплыло наверх і перавярнулася ў паветры, а некаторыя з нашых залатых макрэлей, ажно выскакваючы ад жаху з вады, кінуліся наўцёкі. Але чаму вялікія кальмары ніколі не з’яўляліся на плыце, у той час як маленькія былі пастаяннымі начнымі наведвальнікамі, доўга заставалася для нас таямніцай; рашэнне гэтай загадкі мы знайшлі толькі праз два месяцы — два месяцы, за якія мы назапасілі багаты вопыт; у той час мы знаходзіліся ўжо па-за межамі злашчаснага раёна кальмараў.

Маладыя кальмары па-ранейшаму з’яўляліся на плыт. Аднойчы сонечнай раніцай мы ўсе ўбачылі чараду нейкіх бліскучых стварэнняў, што выскаквалі з вады і ляцелі па паветры, нагадваючы вялікія кроплі дажджу, між тым як мора кіпела ад залатых макрэлей, якія гналіся за імі. Спачатку мы думалі, што гэта чарада лятучых рыб, бо ў нас на плыце пабывала ўжо тры разнавіднасці іх. Але калі яны наблізіліся і некаторыя пачалі пералятаць над плытом на вышыні прыкладна паўтара метра, адно з гэтых стварэнняў стукнулася аб грудзі Бенгта і шлёпнулася на палубу. Гэта быў маленькі кальмар. Нашаму здзіўленню не было канца. Калі мы змясцілі яго ў брызентавае вядро, ён усё адпіхваўся і падскакваў угору, але ў маленькім вядры не мог як след разагнацца і толькі напалову выскакваў з вады. Усім вядома, што кальмар звычайна плавае па прынцыпу ракетнага самалёта. Ён з вялікай сілай прапускае ваду праз закрытую трубку, што праходзіць збоку ў яго тулаве, і такім чынам можа даволі хутка, штуршкамі, рухацца назад; падкурчыўшы ўсе свае шчупальцы і склаўшы іх, нібы кісць рукі, на галаве, ён набывае абцякаемую, як у рыбы, форму. З бакоў ён мае дзве круглыя тоўстыя складкі скуры, якія звычайна служаць для кіравання і для таго, каб зручней было плаваць у вадзе. Але вось мы выявілі, што безабаронныя маладыя кальмары, якія з’яўляюцца любімай пажывай для многіх буйных рыб, могуць уцякаць ад сваіх ворагаў, узнімаючыся ў паветра, нібы лятучыя рыбы. Яны ажыццявілі на практыцы прынцып ракетнага самалёта задоўга да таго, як чалавечы геній натрапіў на гэтую ідэю. Яны напампоўваюць і выпускаюць з сябе марскую ваду да таго часу, пакуль не набываюць вялізнай хуткасці, а потым, распрастаўшы складкі скуры, нібы крылы, яны адрываюцца пад вуглом ад паверхні вады. Як і лятучыя рыбы, маладыя кальмары імчацца планіруючым палётам над хвалямі, пакуль дазваляе ўзяты імі разгон. Пасля гэтага выпадку мы пачалі звяртаць на іх увагу і часта бачылі, як яны па адным, па два або па тры праляталі 45—55 метраў. Той факт, што кальмар можа планіраваць, быў навіной для ўсіх заолагаў, з якімі нам давялося сустрэцца, пасля таго як мы вярнуліся з экспедыцыі.

Бываючы ў гасцях у мясцовых жыхароў на ціхаакіянскіх астравах, я часта еў кальмараў. На смак яны нагадваюць сумесь амара і гумы. Але на «Кон-Цікі» кальмары займалі апошняе месца ў нашым меню. Калі яны бясплатна траплялі нам у рукі, мы мянялі іх на што-небудзь іншае. Абмен адбываўся наступным чынам: мы начэплівалі кальмара на кручок і закідвалі яго ў акіян, а потым выцягвалі назад разам з вялікай рыбінай, што ўчапілася ў яго. Маладыя кальмары падабаліся нават тунцам і банітам, а гэтыя рыбы займалі ў нашым меню ганаровае месца.

Мы не адчувалі недахопу ў новых знаёмствах, калі нас павольна несла па акіяну. У маім дзённіку ёсць шмат запісаў, падобных на гэтыя:

«11/5. Сёння, калі мы вячэралі на краі плыта, нейкая вялізная марская жывёліна двойчы з’яўлялася на паверхні побач з намі. Яна страшэнна плюхала, потым знікла. Мы не можам нават здагадацца, што гэта за жывёліна.

6/6. Герман бачыў тоўстую цёмную рыбіну з шырокім белым брухам, вузкім хвастом і калючкамі. Яна некалькі разоў выскаквала з вады з боку правага борта.

16/6. З левага борта відаць цікавая рыбіна. У даўжыню каля двух метраў, максімальная шырыня 30 сантыметраў, доўгая тонкая галава бурага колеру, вялікі спінны плаунік ля галавы і крыху меншы на сярэдзіне спіны, магутны, падобны на серп, хваставы плаўнік. Трымаецца ля паверхні, часам плавае, звіваючыся, як вугор. Калі Герман і я з ручным гарпуном паплылі ў гумавай лодцы, яна нырнула. Праз некаторы час паказалася зноў, але неўзабаве нырнула і знікла.

17/6. У поўдзень Эрык сядзеў на верхавіне мачты і заўважыў 30—40 доўгіх вузкіх рыб бурага колеру — гэтакіх жа, як учора. На гэты раз яны шпарка набліжаліся з левага боку і знікалі за кармой, прамільгнуўшы ў вадзе, нібы буры пляскаты цень.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии