Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Сярод ночы мы сабралі ваенны савет. Цяпер справа ішла аб выратаванні жыцця. Абмінуць рыф з поўначы не было ўжо ніякай надзеі, мы павінны паспрабаваць прайсці з паўднёвага боку. Мы падцягнулі парус, павярнулі рулявое вясло і рушылі ў небяспечнае плаванне, маючы за кармой няўстойлівы паўночны вецер. Калі ўсходні вецер зноў падзьме да таго, як мы паспеем мінуць увесь доўгі пяцідзесяцімільны бар’ер рыфаў, мы апынемся сярод бурунаў цалкам у іх уладзе.

Мы дамовіліся аб усім, што трэба будзе рабіць, калі аварыя стане непазбежнай. Чаго б гэта ні каштавала мы павінны заставацца на борце «Кон-Цікі». Мы не павінны залазіць на мачту, адтуль мы будзем сыпацца, як пераспелыя грушы, а павінны моцна трымацца за шкоты і ванты мачты, калі хвалі будуць перакочвацца цераз нас. Мы паклалі на палубу нічым не замацаваны гумавы плыт і прывязалі да яго маленькі воданепранікальны радыёперадатчык, невялікі запас прадуктаў, бутлі з вадой і запас медыкаментаў. Гумавы плыт прыб’е да берага незалежна ад нас, і ён вельмі спатрэбіцца, калі нам самім удасца шчасліва, але з пустымі рукамі перабрацца цераз рыф. На карме «Кон-Цікі» мы прывязалі доўгую вяроўку з буем, які таксама будзе прыбіты да берага: пры дапамозе яе мы будзем мець магчымасць паспрабаваць падцягнуць драўляны плыт, калі ён засядзе на рыфе. Пасля гэтага мы ляглі спаць.

Пакуль дзьмуў паўночны вецер, мы павольна, але няўхільна плылі ўздоўж бар’ера каралавых рыфаў, што прытаіліся ў засадзе за небасхілам. Але вось неяк пасля паўдня вецер сціх, а калі ён аднавіўся, то дзьмуў ужо з усходу. Паводле вызначэнняў Эрыка, мы ў гэты час забраліся ўжо так далёка на поўдзень, што была сякая-такая надзея мінуць самы паўднёвы край рыфа Рароіа. Мы павінны паспрабаваць абмінуць яго і схавацца за ім, перш чым рухацца далей да наступных рыфаў.

Калі настаў вечар, споўнілася сто дзён нашага плавання па акіяне. Позна ўночы я прачнуўся з нейкім дзіўным трывожным пачуццём. Было штосьці незвычайнае ў руху хваляў. «Кон-Цікі» рухаўся зусім не так, як ён павінен быў бы плыць у гэтых умовах. Мы зрабіліся вельмі адчувальнымі да змен у рытме руху бярвенняў. Я адразу ж падумаў аб з’явах зваротнага руху вады ад берага, да якога мы набліжаліся, і сюд-туд выходзіў на палубу і залазіў на мачту. Нічога не было відаць, апрача акіяна. Але я не мог спакойна спаць. Час ішоў.

На досвітку, а шостай гадзіне, Тарстэйн паспешліва спусціўся з верхавіны мачты. Далёка наперадзе ён убачыў цэлы рад маленькіх, зарослых пальмамі астравоў. Перш за ўсё мы павярнулі рулявое вясло так, каб нос плыта глядзеў як мага больш на поўдзень. Тое, што бачыў Тарстэйн, былі, напэўна, маленькія каралавыя астравы, якія, нібы нанізаныя на нітку пацеркі, ляжаць за рыфам Рароіа. Відаць, нас падхапіла плынь, што ішла на поўнач.

У 7 гадзін 30 мінут ланцуг зарослых пальмамі астравоў паказаўся ўздоўж усяго небасхілу на захадзе. Самы паўднёвы з іх знаходзіўся амаль проста наперадзе на нашым курсе; такім чынам, уздоўж усяго небасхілу справа ад нас цягнуліся астравы з купамі пальмаў, далей на поўнач астравы ператвараліся ў малюсенькія, ледзь прыкметныя кропкі. Да бліжэйшага вострава было чатыры ці пяць міль.

Агляд з верхавіны мачты паказаў, што хоць нос плыта накіраваны да крайняга вострава ў ланцугу, плыт так моцна зносіла ўбок, што мы плылі не ў тым напрамку, куды глядзеў нос. Мы рухаліся па дыяганалі, проста да рыфа. Калі б кілі былі замацав,аны, у нас заставалася б яшчэ нейкая надзея праскочыць. Але акулы плылі за самай кармой, і мы не маглі нырнуць пад плыт і замацаваць расхістаныя кілі новымі вяроўкамі.

Мы зразумелі, што нам засталося правесці на «Кон-Цікі» ўсяго некалькі гадзін. Іх трэба было выкарыстаць для падрыхтоўкі да непазбежнага крушэння на каралавым рыфе. Мы вырашылі, што павінен рабіць кожны з нас, калі гэты момант настане; кожны ведаў свае абавязкі; мы не будзем мітусіцца і наступаць адзін аднаму на ногі, калі пачнецца катастрофа і будзе дарагой кожная секунда. «Кон-Цікі» падымаўся і апускаўся, а вецер нёс нас на рыф. Ужо не было сумненняў, што бязладныя горы хваль наперадзе нас утвараюцца над рыфамі—частка хваль ішла наперад, а астатнія, разбіўшыся аб перашкоду, што паўстала на іх шляху, імкліва адкочваліся назад.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии