Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Калі мы зразумелі, што цалкам падуладны хвалям, мы абрэзалі якарны канат, і нас панесла. Хваля ўзнялася проста пад намі, і мы адчулі, як «Кон-Цікі» ўзлятае ў паветра. Настаў рашаючы момант; мы імчаліся на грэбені хвалі з хуткасцю, ад якой займала дух, і наша расхістанае судна рыпела і стагнала, трасучыся пад нагамі. Ад узбуджэння ў нас бурліла кроў. Я памятаю, што, не прыдумаўшы нічога лепшага, я махаў рукой і на ўсё горла гарланіў «ура». Гэта давала нейкую палёгку і, ва ўсякім разе, не шкодзіла. Мае таварышы, вядома, думалі, што я звар’яцеў, але і яны ўсе ззялі радаснымі ўсмешкамі. Мы ляцелі наперад разам з шалёна-імклівай хваляй; гэта было баявое хрышчэнне «Кон-Цікі»; усё павінна быць у парадку і будзе ў парадку.

Але наш прыўзняты настрой неўзабаве знік. Ззаду, нібы бліскучая сцяна з зялёнага шкла, высока ўзнялася новая хваля; калі плыт апускаўся, яна ўжо накочвалася на нас, і ў той самы момант, як я ўбачыў яе высока над сабой, я адчуў моцны ўдар, і патокі вады закрылі мяне з галавой.

Я адчуваў, як усё маё цела з такой вялізнай сілай засмоктвае ў вір, што вымушаны быў напружыць кожны мускул і ўвесь час думаць аб адным — трымацца, трымацца! Мне здаецца, што ў такім роспачным становішчы хутчэй рукі адарвуцца ад плячэй, чым мозг падасць каманду разняць пальцы, нават калі вынік такой упартасці быў зусім відавочны. Потым я адчуў, што гара вады пачала спадаць, і маё цела вызвалілася ад страшэнных абдымкаў. Калі ўся гара, аглушальна равучы і грукочучы, пракацілася далей, я зноў убачыў Кнута, які, учапіўшыся ў вяроўку і скурчыўшыся, вісеў побач са мной. Ззаду вялікая хваля здавалася амаль плоскай і шэрай; у сваім палёце наперад яна перакацілася цераз вільчак даху каюты, што тырчаў над вадой; там мы ўбачылі трох нашых таварышаў, яны віселі, прыціснутыя да даху хваляй, што прайшла над імі.

Мы ўсё яшчэ трымаліся на вадзе.

Я расслабіў на момант мускулы, а потым зноў абхапіў рукамі і нагамі моцную вяроўку. Кнут саслізнуў уніз і, скочыўшы, як тыгр, далучыўся да тых, хто стаяў на скрынях пад аховай каюты. Я пачуў іх крыкі, якімі яны падбадзёрвалі мяне, але ў тую ж хвіліну ўбачыў новую зялёную сцяну, што паўстала з акіяна і, высока ўзнімаючыся, рухалася на нас. Я закрычаў, каб папярэдзіць сяброў, і, павісшы на вяроўцы, сцяўся ў як мага меншы і цвярдзейшы камячок. А ў наступную секунду над намі зноў было пекла, і «Кон-Цікі» зусім знік пад тоўшчай вады. Хваля цягнула і штурхала мяне, усёй сваёй сілай навальваючыся на няшчасны камячок чалавечага цела. Другая хваля прамчалася над намі, а потым трэцяя — гэткая самая.

Тут я пачуў радасны крык Кнута, які цяпер вісеў на вяровачных лесках:

— Зірніце на плыт, ён трымаецца!

Пасля трох хваль толькі падвойная мачта і каюта крыху пакасіліся набок. Зноў нас ахапіла пачуццё перавагі над стыхіямі, і ўзбуджэнне ад перамогі надало нам новыя сілы.

Потым я ўбачыў наступную хвалю, якая, узнімаючыся вышэй за ўсе іншыя, рухалася на нас, і, зноў крыкнуўшы, папярэдзіў астатніх, а сам хутчэй залез як мага вышэй на штаг і моцна павіс на ім. Потым мяне аднесла некуды ўбок, і я знік сярод зялёнай сцяны, што высока ўзвышалася над намі; таварышы — яны знаходзіліся крыху далей да кармы і бачылі, як я знік першым, — вызначылі, што хваля мела ў вышыню амаль восем метраў, а ўспенены грэбень ляцеў на пяць метраў вышэй, чым тая частка вадзяной сцяны, у якой знік я. Потым вялізны вал дагнаў і іх, і ва ўсіх нас была адна думка — трымацца, трымацца, трымацца!

На гэты раз мы, мабыць, ударыліся аб рыф. Сам я адчуваў толькі, як напінаўся штаг; ён, здавалася, то рэзка выгінаўся, то раптам слабеў. Але паколькі я вісеў на ім, я не мог вызначыць, адкуль далятаў грукат удараў — зверху ці знізу. Мы знаходзіліся пад вадой усяго некалькі секунд, але яны патрабавалі ад нас такой сілы, якою ў звычайных умовах наша цела не валодае. У чалавечым арганізме ёсць сіла куды большая за сілу адных толькі мускулаў. Я парашыў, што калі мне суджана памерці, то я памру ў гэтым становішчы, павісшы, нібы вузел, на штагу. Хваля з грукатам наляцела, прамчалася над намі і пакацілася далей, і калі яе выццё чулася ўжо дзесьці побач, мы ўбачылі жахлівае відовішча. «Кон-Цікі» зусім змяніўся, быццам па ўзмаху чарадзейнай палачкі. Таго судна, якое мы ведалі ў акіяне на працягу тыдняў і месяцаў, больш не існавала; за некалькі секунд наш утульны дом быў разбіты ўшчэнт, ператварыўся ў руіны.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии