Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

З таго часу як я саскочыў з плыта, мне, шчыра кажучы, не хапала нашых лоцманаў, якія раней заўсёды плылі ў вадзе наперадзе нас. Цяпер вялікія бальзавыя бярвенні ляжалі наверсе рыфа, апусціўшыся ў ваду ўсяго на якія-небудзь 15 сантыметраў, і пад носам плыта звіваліся карычневыя марскія малюскі. Лоцманы зніклі. Залатыя макрэлі зніклі. Толькі нейкія невядомыя пляскатыя рыбы з тупым хвастом і афарбоўкай паўлінаў дзелавіта шнырылі ўзад і ўперад паміж бярвеннямі. Мы апынуліся ў новым свеце. Юханес пакінуў сваю дзірку. Ён, безуМоўна, знайшоў тут другі прытулак.

Я ў апошні раз кінуў позірк на палубу плыта і заўважыў малюсенькую пальму ў расплясканым кошыку. З вочка какосавага арэха тырчала сцяблінка даўжынёй сантыметраў 45, а знізу тырчалі два корані. Я пакрочыў уброд да вострава, трымаючы ў руцэ гэты арэх. За некалькі крокаў наперадзе я ўбачыў Кнута, які весела плюхаў па вадзе да берага, трымаючы пад пахай мадэль плыта, майструючы якую, ён нямала папацеў у час падарожжа. Неўзабаве мы апярэдзілі Бенгта. Ён быў дбайны гаспадар. З гузам на лбе, з мокрай барадою, з якой капала марская вада, ён ішоў і, сагнуўшыся, папіхаў скрыню, якая пачынала танцаваць перад ім кожны раз, як толькі ў лагуну трапляў паток вады ад бурунаў, што разбіваліся ля знадворнага боку рыфа. Ён ганарліва прыўзняў вечка скрыні. Гэта была наша «кухня», а ў ёй — прымус і ўсё кухоннае начынне.

Я ніколі не забуду гэтага пераходу па рыфах да цудоўнага, зарослага пальмамі вострава, які, чым бліжэй мы падыходзілі да яго, рабіўся ўсё большым і большым. Калі я дабраўся да залітага сонцам пясчанага берага, я скінуў чаравікі і ішоў, зарываючыся пальцамі ног у цёплы абсалютна сухі пясок. Мне было прыемна глядзець на кожны след, які заставаўся на ніколі нікім не таптаным пясчаным беразе, што цягнуўся ўгору да невялікага гаёчку пальмаў. Неўзабаве кроны пальмаў спляліся над маёй галавою, а я ўсё ішоў і ішоў наперад да цэнтра малюсенькага вострава. Зялёныя какосавыя арэхі віселі пад верхавінамі пальмаў, а нейкія пышныя кусты былі густа ўсыпаны беласнежнымі кветкамі, якія пахлі так соладка і так ап’яняюча, што ў мяне пачала кружыцца галава. Дзве зусім ручныя крачкі пырхалі над маімі плячыма. Яны былі такія белыя і лёгкія, што нагадвалі малюсенькія выцягнутыя воблачкі. Маленькія яшчаркі выслізгвалі з-пад ног; самымі галоўнымі жыхарамі вострава былі вялікія крывава-чырвоныя ракі-адшэльнікі, што павольна поўзалі з усіх бакоў з украдзенымі ракавінкамі смаўжоў велічынёй з яйка, якімі прыкрывалі сваё далікатнае цела.

Я быў страшэнна ўзрушаны. Я стаў на калені і глыбока засунуў пальцы ў сухі цёплы пясок.

Падарожжа закончылася. Мы ўсе былі жывыя. Мы высадзіліся на маленькі бязлюдны востраў Паўднёвага мора. I які востраў! Тарстэйн падышоў да мяне, скінуў мяшок, выцягнуўся на пяску і, лежачы на спіне, глядзеў на верхавіны пальмаў і на лёгкія, як пушынкі, белыя птушкі, што бясшумна кружылі над намі. Неўзабаве мы ўсе ўшасцёх ляжалі тут. Герман, заўсёды поўны энергіі, ускарабкаўся на невялікую пальму і скінуў гронку зялёных какосавых арэхаў. Нашымі нажамі-мачэце мы зрэзалі іх мяккія верхавінкі, нібы гэта былі яйкі, і, задзёршы галовы, пачалі піць самы цудоўны на свеце асвяжальны напітак — салодкае халоднае малако маладсга, яшчэ няспелага плода какосавай пальмы. Са знадворнага боку рыфа зноў далятаў аднастайны барабанны пошчак варты, што ахоўвала «вароты раю».

— У чыстцы было крыху сыравата, — сказаў Бенгт, — але рай амаль такі, якім я яго сабе ўяўляў.

Мы з асалодай выцягнуліся на зямлі і ўсміхаліся белым пасатным воблакам, што праплывалі на захад высока над верхавінамі пальмаў. Цяпер мы болей не рухаліся бездапаможна за воблакамі; цяпер мы ляжалі на цвёрдай зямлі нерухомага вострава, у сапраўднай Палінезіі.

I пакуль мы ляжалі, выцягнуўшыся, буруны ля рыфа грукаталі, як поезд, — туды і сюды, туды і сюды, уздоўж усяго небасхілу.

Бенгт сказаў праўду: мы трапілі ў рай.


РАЗДЗЕЛ ВОСЬМЫ

СЯРОД ПАЛІНЕЗІЙЦАЎ

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии