Пари на пятьдесят золотых

— А если с ним…

— Ничего со мной не случится, — склонив голову, чуть слышно произнесла я. — Я буду очень осторожен. — Сейчас бы еще хлюпнуть носом, но я решила, что это будет уже перебором. — Кстати, — я вскинулась и посмотрела на де Риньи, словно ища его поддержки, — на этой книге не было экслибриса его светлости. Я не сразу вспомнил, но теперь уверен. Когда…

— Сядь! — рявкнул де Борей, заставив меня замолчать. — Ты — тоже, — бросил он быстрый взгляд на брата.

— А я? — невинно поинтересовался де Риньи.

Я засмеялась вместе с остальными, но на сердце у меня было не так спокойно, как хотела показать. И причиной была не тревога за брата или мысли о том времени, когда мне придется признаться в том, что Мишель Лонье, конечно, Мишель, но совсем не Лонье, а воспоминание. Воспоминание, в котором я, сидя в библиотеке дяди, открыла книгу и увидела клочок бумаги, на котором изящные завитки образовывали витиеватый узор. Ту самую то ли Ж, то ли Э, с которой начиналась подпись в найденном нами письме.

ГЛАВА 5

Удивительно, но вечер был тихим и каким-то даже уютным. Он, Алекс и бутылка вина между ними. И все это после сумасшествия последних дней…

— Тебе не кажется, что чего-то не хватает? — отставив бокал, произнес вдруг Алекс, очень точно попав в состояние самого де Борея.

— Мишеля, — хмыкнул Эдгар, откинувшись на спинку кресла. Камзол валялся на тахте, позволяя избавиться от условностей и окончательно расслабиться. — Странно, но я успел привыкнуть.

— Тебе просто было скучно, а тут…

Алекс был прав и не прав одновременно. Назвать последние три недели скучными было сложно, скорее уж тревожными и весьма насыщенными событиями, если только принять, что все эти мелкие и не очень происшествия добавляли их жизни проблем, но отнюдь не живости. И вот с этой точки зрения, появление Мишеля, а затем и графа де Ланье, изменило ситуацию, сделав ее вполне приемлемой.

Де Борей уже хотел сказать об этом другу, когда тот, бросив быстрый взгляд на пылающий в камине огонь, посмотрел на него и произнес то, что Эдгар услышать никак не ожидал:

— Трудно ему будет со своей хрупкостью. Был бы девушкой, как раз пробудить все лучшее, а так… Уже несколько раз ловил себя на том, что хочется дать подзатыльник. Не потому что есть причина, а просто так.

— Не замечал раньше за тобой подобной кровожадности, — засмеялся де Борей, но кивнул, мол, есть такое. — Но ведь смышленый, пострел. Ты еще думаешь, собирая воедино все, что известно, а он уже раз… и готовый результат. Прав, граф, у парня талант. И не только, как у щита.

— Это ты на что намекаешь? — улыбнулся Алекс.

Не будь этой улыбки, Эдгар может быть и поверил прозвучавшему в голосе недоумению, а так только и оставалось, что кивнуть, да добавить:

— Ты присмотрись к нему. Де Корсото уже давно дал понять, что хочет увидеть твоего ученика. А то ведь знаешь, не найдешь сам, он решит эту проблему за тебя. И сделает это по-своему.

На этот раз де Риньи усмехнулся, вновь соглашаясь с тем, что сказал друг. Впервые разговор о преемственности де Корсото завел больше полугода тому назад. Не сказать, что настойчиво, но для легкого испуга вполне хватило. Одно дело, когда сам по себе, отвечая только за свою жизнь, а когда ученик…

Затем состоялся еще один… нет, не разговор, скорее обмен любезностями, но с уже более четким акцентом. Потом еще…

Алекс имел все основания опасаться, что следующего намека не будет, его просто поставят перед фактом и… все. Хочешь — не хочешь, а придется учить того, кого дадут.

О Мишеле, как об ученике, он еще не думал, но теперь, после слов Эдгара, понял — кандидатура едва ли не идеальная. Внешне неприметный — взглядом скользнешь и тут же забудешь, легко подстраивается под обстоятельства, стремительно реагируя на их изменения, а уж про сообразительность и говорить не стоило. Умненький парнишка. Иногда даже казалось, что слишком.

— И присмотрюсь, и проверю при случае, — уже вполне серьезно произнес де Риньи. — Ему тогда и об обучении беспокоиться не придется. Казна все оплатит.

— А я ведь об этом даже не вспомнил, — подставив другу опустевший бокал, отозвался де Борей. Когда тот наполнил, качнул головой, но уже в ответ на свои мысли, посмотрел на Алекса: — Я считал графа циником, не способным на чувства, а тем более на заботу о ком-то, а тут…

— Один сюрприз за другим, — вновь согласился с ним де Риньи. Отставив на пол бутылку, поднялся, прошелся по гостиной, в которой они сидели, не дойдя пары шагов до окна, остановился и оглянулся: — Что-то здесь не так…

— Ты о чем? — Эдгар так и не отвлекся от своего занятия: выставив в бокале крошечный щит, наблюдал, как бились об него пузырьки.

— Скорее, о ком, — засмеялся Алек, уж больно одухотворенным было лицо друга. — О графе.

— И что с ним не так? — поднял голову де Борей.

Комнату освещали лишь свечи, да огонь в камине, так что тени ложились мягкие, добавляя антуражу то ли загадочности, то ли… трагичности.