Перекресток версий. Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» в литературно-политическом контексте 1960-х — 2010-х годов

Однако на самом деле Сарнов не знал о второй гроссмановской рукописи, пока Липкин не передал ее издательству «Книжная палата». Все подробности сочинял позже.

Ничего особо удивительного тут нет. «Сочинительство» в мемуарах — явление весьма распространенное. Ну а Липкина не зря бранила кабановская жена. По какой причине он и после журнальной публикации романа таил сведения о «трех папках» — до сих пор не объяснено.

Правда, в кабановских мемуарах это единственное критическое суждение, относящееся к Липкину. Да и то не автором высказанное — цитата.

Вернемся теперь к мемуарам Сарнова. К той части его статьи, где речь идет о рукописях, предоставленных издательству Губером и Липкиным. По Сарнову, все предельно ясно. Если сказано Липкиным, что он сохранил именно «беловую рукопись», а в семье Лободы хранился «черновик», значит, так и было.

Доказательства Сарнову не требовались. По его словам, незачем доказывать, коль скоро мемуары Липкина — сами по себе — «надежный, вполне достоверный документ».

Соответствующие тезисы Сарнов не раз формулировал. Так, утверждал: «Да и какие тут еще нужны доказательства, если мы теперь точно знаем, что беловой экземпляр романа был спрятан именно у Липкина».

Сарнов не уточнил, кто те «мы», которые «точно» знают, почему и не нуждаются в доказательствах. Прием обычный, подразумевающий единство мнения автора и всех читателей.

Однако доказательства нужны. Слишком уж много неясного в истории второй книжной публикации.

Например, посвящение матери Гроссмана есть в рукописи, сохраненной семьей Лободы, и отсутствует в лозаннском издании. При этом хотя бы один из микрофильмов, с которыми работали Эткинд и Маркиш, был прислан Войновичем, а это копия рукописи, взятой у Липкина. Так называемый беловик.

Понятно, что если пресловутый «черновик» содержит посвящение, оно должно быть и в «беловой рукописи». Липкин же в мемуарах ни разу не упомянул о нем.

Кстати, не только Липкин. Например, Эткинд в интервью характеризовал титульный лист фотокопии рукописи, полученной от Циглер, однако не упомянул посвящение.

Симптоматично, что о посвящении в рукописи, предоставленной Липкиным, не сообщил и Кабанов. Да и Сарнов.

Простой способ от сомнений избавиться — сверить титульные листы обеих рукописей. Но лишь одна из них доступна исследователям.

Вины издателя тут нет. Когда подготовка второго книжного издания романа была завершена, Кабанов вернул обе рукописи тем, от кого их получал. Соответственно Губеру и Липкину.

Губер вернул рукопись вдове Лободы. Это ее имущество. Она и была владелицей материального носителя текста, а пасынок Гроссмана лишь авторское право наследовал.

Дочери Лободы — после смерти матери — передали рукопись в Отдел рукописных фондов Государственного литературного музея Российской Федерации, где та и хранится ныне. Вместе с тремя папками, по которым разложил страницы Гроссман прежде, чем передал другу экземпляр романа[181].

Неизвестно, где оказалась рукопись, полученная Липкиным от Кабанова. И примечательно, что исследователи не рассматривали этот вопрос.

Липкин умер в 2003 году. Вдова — Лиснянская — одиннадцать лет спустя. Она, по ее словам, не располагала сведениями о местонахождении гроссмановской рукописи, которую сохранил Липкин.

В комиссию по литературному наследию Гроссмана эта рукопись не поступала. Она не была передана Липкиным или его родственниками в РГАЛИ. И нет ее в архиве редакции журнала «Октябрь».

Допустимо, что Липкин, получив рукопись от Кабанова, вернул ее туда, где она хранилась прежде. Но об этом нет сведений.

Итак, нельзя проверить суждение Липкина про «черновик» и «беловик». Это важно, если учесть, что в библиографическом описании книги постулируется: «2-е издание, осуществленное по авторской рукописи»[182].

Подразумевается, что издание текстологически корректно. Однако так и не указано, кто же публикацию готовил. Зато сообщается, что правом тиражирования с 1989 года обладает издательство «Книжная палата».

Некоторое представление об уровне текстологической подготовки дают сведения, предоставленные непосредственно публикаторами — в самой книге. Потому рассмотрим их свидетельства. И конечно, сказанное в мемуарах Сарнова, утверждавшего, что он был очевидцем редакционного цикла.

Риторика и текстология

Второе советское книжное издание ныне признано наиболее репрезентативным. Этот текст и тиражируется с 1989 года. Его текстологическая корректность не оспаривалась.

Книгу предваряет статья Бочарова «По страдному пути». Изложена, прежде всего, история первой части гроссмановской дилогии — романа «За правое дело». Главным образом, речь идет о событиях 1949–1954 годов[183].

За предисловием Бочарова — статья «От издательства». Где, соответственно, описана история подготовки книги, источники текста и эдиционные принципы[184].