Перекресток версий. Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» в литературно-политическом контексте 1960-х — 2010-х годов

Маркиш, подчеркнем еще раз, дистанцировался от полемики. Сама же она тем и примечательна, что выявлена прагматика суждений националистически ориентированных континентовских полемистов.

Они обозначили, почему не следует анализировать повесть, опубликованную в 1970 году. С Гроссманом спорить уже не стали, это было б заведомо бесперспективно, но выбрали Маркиша в качестве замены.

Маркиш и заставил гроссмановских оппонентов высказаться хоть сколько-нибудь внятно. А затем выявил суть их аргументации.

Отметим, что в ходе спора континентовской редакции с Маркишем ни разу Гроссман не был противопоставлен Солженицыну. И даже с ним сопоставлен.

Однако такое сопоставление подразумевалось контекстом. Полемика о романе «Жизнь и судьба» была, подчеркнем, бесперспективна в силу его международного признания, зато националисты пытались отстоять приоритет Солженицына хотя бы на уровне историософии.

Подчеркнем: литераторы националистского толка пытались. О подобного рода попытках Солженицына нет сведений.

Нет и оснований полагать, что Солженицын имел отношение к такого рода попыткам. Да и сама полемика об историософских суждениях Гроссмана прекратилась.

Однако примечательно, что вызвавшая дискуссию повесть не переиздавалась за границей даже в 1980-е годы. И это опять нельзя объяснить случайностью, ведь популярность романа «Жизнь и судьба» росла.

Причина тут другая. Оппозиция Гроссман/Солженицын была обозначена. Что и заметили многие. Пришлось ее маскировать хотя бы посредством «замалчивания» повести «Все течет…».

Часть VI. Текстология и политики

Дебют на родине

Споры о гроссмановском наследии продолжились уже в СССР. Там со второй половины 1980-х годов политическая ситуация менялась довольно быстро. Не сразу, но прекратились аресты диссидентов. И своего рода индикатором стало изменение в судьбе опального академика Сахарова.

Как известно, 22 января 1980 года Указом Президиума Верховного Совета СССР академик и лауреат государственных премий был лишен правительственных наград и почетных званий, а затем вместе с женой депортирован из Москвы в Горький. Место ссылки выбрали, разумеется, не случайно. В городе — так называемые секретные предприятия, и под этим предлогом иностранцам туда въезжать запретили.

23 декабря 1986 года Сахаров и Боннэр вернулись в Москву. Ссылка была отменена по личному распоряжению Горбачева. Поезд из Горького встречали на перроне журналисты.

Через полгода изменения стали очевидными и в литературной политике. Советские периодические издания наперебой печатали то, что ранее публиковалось лишь в эмигрантских.

Разумеется, каждая такая публикация была заранее санкционирована в соответствующем отделе ЦК КПСС. Появился и лукавый термин: «возвращенная литература».

Это была пропагандистская уловка. Лукавый термин понадобился, чтобы не использовать другой, подразумевавшийся: «запрещенная литература».

Коммерческая основа издательской деятельности тоже изменилась. Установка на пропагандистскую эффективность подразумевала некоторую свободу выбора. Деятельность издающих организаций, доходы их сотрудников зависели и от продажи напечатанного.

Ранее запрещенное становилось вполне доступным. Очередь дошла и до Гроссмана. Иллюстрированный еженедельник «Огонек» поместил в сороковом номере за 1987 год несколько фрагментов романа «Жизнь и судьба»[163].

Уместно подчеркнуть, что редакцию «Огонька» с мая 1986 года возглавил журналист-международник В. А. Коротич, и популярность издания вскоре многократно возросла. Каждый тираж — полтора миллиона экземпляров — продавали без остатка. Такое не удавалось ранее, когда главредом был А. В. Софронов, позиционировавший себя как убежденного и последовательного сталиниста.

Публикацию в «Огоньке» предварял редакционный «врез». Сначала — биографические сведения: «Василий Гроссман прошел войну корреспондентом „Красной звезды“ с отступления под Гомелем летом 1941 года до взятия Берлина. Всю Сталинградскую битву он провел вместе с защитниками города, он врос в их жизнь, он хорошо их знал — и генералов, и солдат, и офицеров».

Далее приведены сведения о публикуемом материале. Редакция сообщала: «„Жизнь и судьба“ — итоговая книга большого мастера, который честно, глядя правде в глаза, рассказывает о суровой и героической жизни своей страны, ищет истоки тех бед и испытаний, которые выпали на долю советского народа. Время действия романа — Сталинградская битва».

Следовало еще и объяснить, почему же книга не издавалась ранее. Об этом сказано: «Первая часть романа вышла в 1952 году под названием „За правое дело“. Горячо встреченная читателями, она подверглась несправедливым нападкам в критике. Судьба второй части трагична. В. Гроссман не знал, уцелел ли его роман. Лишь через много лет, когда писателя уже не было в живых, стало известно, что роман не уничтожен. Он увидит свет в ближайшее время в журнале „Октябрь“».