Письма, 1926-1969

Я даже не успел написать запланированное подробное письмо, а уже неожиданно получил от Вас новое – об английском переводе. Отвечу на него сразу.

Вы хотели бы «взять на себя редактуру»? Какая исключительная и столь трогательная отзывчивость. И подтверждение того, как Вы цените мою книгу. Я опасаюсь, что Вы недооцениваете связанные с этим хлопоты, но крайне воодушевлен. Разумеется, я полностью поддерживаю эту идею. Ничто так не повысит шансы книги на успех в англосаксонском мире, как Ваш внимательный взор, Ваши исправления и сокращения. Ваши предложения превосходны. У меня есть лишь пара замечаний:

1. Написать новое предисловие для американского издания не составит труда. Ваши замечания уже натолкнули меня на важные мысли, но я еще не берусь за работу – пока все условия не подтвердятся.

2. Сократить текст я не могу. Не могу справиться с раздражением и снова взяться за то, над чем так долго работал. Мне не хочется его даже перечитывать. К тому же я с нетерпением жду возможности взяться за новую работу.

3. По поводу предусмотренных Вами сокращений:

Я полностью согласен с сокращениями во «Введении». Это совершенно типичные немецкие приготовления, самооправдание и слишком долгий подступ к настоящей теме. И читатели не пропускают его, хотя, разумеется, могли бы.

Я не хотел бы сильно сокращать главу о четверых, задающих меру. Прежде чем сокращать текст, Вам, вероятно, стоит подумать еще раз. Эти четыре фигуры важны для меня. Я полагаю, возможно, по глупости, что они производят сильное впечатление на неподготовленного читателя. Сопоставление их судеб восходит к основам философии. Эта почва кажется мне крайне существенной. К тому же здесь общеизвестное предстает в новом свете. Особенно важной для всех обитателей западного мира мне кажется фигура Иисуса. Я думаю, мне удалось написать о том, что выходит за рамки нравоучения теологов и не всегда очевидно. Сократ, без сомнения, настоящий святой всей античной философии. Конфуций произвел на меня невероятное впечатление. Я хотел уберечь его не только от банальностей, к которым так склонно даже большинство синологов, но и его идеи показались мне крайне плодотворными для нас. Будда – самый чужеродный. Но он необходим для связи с фигурой Нагарджуна¹, который, в свою очередь, связан с современной логикой – в той степени, в которой последняя содержит в себе философию. В этих четырех фигурах возникает возможность всемирной коммуникации между представителями всего человечества. Глава не очень большая. Сокращать слишком много мне не хотелось бы. Однако решение принимать не мне, поэтому я просто попрошу Вас еще раз подумать над этим вопросом.

4. Сокращения возможны в любой главе, в том числе и в части о четверых, задающих меру. Я ни в коем случае не оспариваю Ваше мнение о темпе, напротив, я восхищаюсь американской литературной дисциплинированностью в этом отношении.

К сожалению, мелкий кегль как таковой не подходит в качестве мерки для сокращений. Шрифты разных размеров используются лишь для наглядности, разделяют отдельные законченные смысловые блоки, но ознакомиться с их содержанием зачастую необходимо для точного понимания следующих фрагментов.

5. Я бы с радостью написал главы об Экхарте и Кузанском, это лишь вопрос времени. Материалы (выписки и заметки) в достаточном объеме уже подготовлены для Кузанского, так что я готов приступить к работе, и только отчасти для Экхарта. Я возьмусь за них как только буду уверен, что американское издание будет опубликовано. Недавно я предложил Пиперу увеличить объем тома во втором тираже (первый составил 6000 экземпляров, 2400 из которых уже проданы), добавив к нему главу о Кузанском.

6. Пипер написал, что предложение рассматривают в Faber & Faber и сейчас книгу читает Т. С. Элиот², консультант издательства.

Вы спрашиваете, о чем будут мои зимние лекции. Сейчас я в отпуске, работаю над вторым томом о философах. Летом планирую лекции о Декарте, Паскале, Гоббсе, Лейбнице и собираюсь продолжать работу над вторым томом. В лучшем случае рукопись будет готова в конце октября 1958-го. Но как все туманно в моем возрасте! Это игра, и мне, кажется, не достает азарта.

В настоящее время продолжаю работу над «Атомной бомбой». Книга получится – к сожалению, в литературном отношении – философией in nuce. Но исходя из ее содержания, мне кажется, это неизбежно. Недавно я закончил работу над главой о «Разуме», несколько страниц из которой хотел показать Вам. Хочу до сих пор, осталось только снять копии и откорректировать. Не терпится закончить. Я, вероятно, откажусь от Черчилля, который хорошо подошел бы в качестве типажа, или от Ганди, о котором уже написал (как Черчилль его презирал!). Я просмотрел десять его томов о Второй мировой войне и был восхищен. Но книга получается слишком объемной.