Полное собрание сочинений в 8 томах. Том 7

Таким, как ты, нет веры!Но если мы — увы! — в грехе погрязли,То боги нас карают слепотой,Лишают нас способности судитьИ нас толкают к нашим заблужденьям,Смеясь над тем, как шествуем мы важноК погибели.

Клеопатра

О! До того дошло?

Антоний

Покойный Цезарь мне тебя оставилОбъедком. Что там Цезарь, — Гней ПомпейОт блюда этого отведал тоже;Уж не считаю многих безымянных,Кого тебе случалось брать в постельВ минуты вожделенья. Мне известно,Что с воздержанием знакома тыЛишь понаслышке.

Клеопатра

О! Зачем ты так?

Антоний

Позволить, чтоб угодливый холуйОсмелился простецки обращатьсяС твоей рукой, усладою моей,Печатью царской, символом священным.О, будь сейчас я на горе Базанской,Переревел бы там стада быков[69]!Для бешенства есть повод у меня.Сейчас мне так же трудно быть учтивым,Как шее висельника — говоритьСпасибо палачу.

Возвращаются слуги с Тиреем.

Ну, отстегали?

Первый слуга

И как еще, мой господин.

Антоний

Кричал он?Молил простить?

Первый слуга

Помиловать просил.

Антоний

Когда отец твой жив, пускай он плачетО том, что ты ему не дочь, а сын:И сам раскаивайся, что некстатиПошел за Цезарем победоносным, —За то и высечен. Как в лихорадкеДрожи при виде белых женских рук.Вернись же к Цезарю и расскажи,Как принят был. Да передай, смотри,Что, кажется, рассердит он меня,Бубня о том презрительно и чванно,Чем стал я, но не помня, чем я был.А рассердить меня легко теперь,Когда моя звезда, сойдя с орбиты,

Готова кануть в бездну преисподней.И если господину твоемуПоступок мой и речи не по вкусу,То мой вольноотпущенник ГиппархВ его руках, и Цезарю вольноПобить его, пытать или повесить —На выбор, чтоб со мною расквитаться.Прочь! Уноси рубцы свои! Пошел!

Тирей уходит.

Клеопатра

Ну, все?

Антоний

Увы! Моя луна земная!Затмилась ты, и это уж одноАнтонию паденье предвещает.

Клеопатра

Ты продолжай, я подождать могу.

Антоний

Чтоб Цезарю польстить, ты строишь глазкиЗавязывальщику его сандалий.

Клеопатра

Меня ты плохо знаешь.

Антоний

Охладела?

Клеопатра

О милый! Если охладела я,Лед сердца моего пусть превратитсяПо воле неба в ядовитый градИ первая же градина пускайВ меня ударит: с нею пусть растаетИ жизнь моя. Пусть градина втораяУбьет Цезариона. Пусть погибнут,Затопленные бурей ледяной,И дети все мои, и весь народ;И пусть непогребенные телаОстанутся москитам на съеденье.

Антоний