Полтергейст в Прошмыркине

«Что за чертовщина? – растерянно размышлял Стронхолд. – Куда она могла деться? Акваланга у неё не было, а без него ей под водой больше пары минут не выдержать… Кстати! А ведь у неё не было не только акваланга, но, по-моему, и купальника…Стоп, стоп, стоп! Уж, не приснилось ли мне это всё?»

Рационально анализируя обстоятельства только что происшедшей встречи, Майкл пришёл к утешительному для себя выводу – ну, конечно же, это был всего лишь скоротечный сон! За минувшие дни он крайне вымотался, да ещё и постоянно недосыпал. Тут и на ходу-то уснуть немудрено. А уж на речном бережку, под монотонный плеск волн, шелест камыша, да под лёгким, ласковым ветерком – и гадать нечего! Ну а то, что ему привиделась юная, красивая женщина, к тому же, без купальника, объяснялось ещё проще: сколько он уже в разъездах, не имея возможности встретиться со своей давней возлюбленной?! Тут ещё и не то можно увидеть во сне!

Облегчённо вздохнув, Стронхолд решил обойтись без купания и направился восвояси, вскоре, как будто, даже начав забывать об увиденном в водах омута. Вскоре он вышел из лесной чащобы к видневшемуся за деревьями Прошмыркину. Прямо перед ним, по болотистому, покрытому высокими кочками лугу, лениво помахивая хвостами и фыркая, бродил табун разномастных лошадей. Под большой вербой, на толстой трухлявой колоде сидел старик, дымя «козьей ножкой» – большой самокруткой, свёрнутой из газеты и набитой мелко искрошенным самосадом. Это был, как уже успел узнать Майкл, местный всезнай, колхозный конюх дед Антип.

Старик тоже был наслышан о любознательном американце. В ответ на приветствие Стронхолда, он приподнял лакированный козырёк выгоревшей, традиционной восьмиугольной шофёрской фуражки и протянул ему кисет с табаком. Присев рядом с дедом Антипом, Майкл достал пачку сигарет и протянул старику. Уважительно достав сигарету, тот её понюхал и спрятал в нагрудный карман пиджака. Покуривая, они завели один из тех малозначащих разговоров, которые не требуют напряжения извилин, не имеют ни начала, ни конца и тянутся больше из вежливости, нежели какой-то необходимости. Но, обсуждая погоду, достоинства и недостатки местной породы лошадей, Майкл выжидал момент, чтобы задать тот главный вопрос, из-за которого, он, в общем-то, и подошёл сюда.

Когда разговор зашёл о местных достопримечательностях, Стронхолд как бы невзначай упомянул о таинственной незнакомке, привидевшейся ему в омуте. Старик в ответ пыхнул самокруткой и неопределённо пожал плечами. Он отметил лишь, что, конечно, это, вполне, мог быть и сон. Однако добавил, что к этому видению можно относиться по-разному.

– …Есть люди, которы толкуют, будто в то место от ближней трясины тянет болотным туманом. А он, когда – есть, когда – нет… Но, вроде бы, голову могёт сильно дурманить, и человеку из-за этого чёрт-те что там может привидеться, – дед Антип снова подымил своей «козьей ножкой». – Как-то приезжал к нам учёный, геологией который занимается. Так, вот, он-то это и сказал. А из чего тот туман образуется, что в нём такое – и сам учёный не мог понять. Ну, а есть и те, что уверяют, будто в речке и в самом деле живёт русалка, красы необыкновенной. И вот, вроде бы, если кто её увидит, то с тем человеком всяка чепуха приключается.

– Постойте, постойте, сэр Антип! – Стронхолд иронично усмехнулся. – Вы считаете, что русалки могут существовать в реальности?

– Миш, я не знаю… – назвав Майкла на русский лад, старик развёл руками. – Сам – врать не буду – не видывал её ни разу. И – слава Богу! А вот от других об этом слышал. Сказывали, что кое-кто, повидав её, даже умом трогался. Вот так-то!

– Ну а вы-то как можете объяснить подобные феномены? – испытующе прищурился Майкл.

– Да, как их объяснишь-то, такие вот хреновины? – загасив окурок о подошву кирзового сапога с вытертым голенищем, дед Антип вздохнул. – Ну, ладно! Ежели тебя так здорово это забрало, то расскажу, что люди про русалку ведают. Про это я ещё в детстве слыхивал…

По словам старика, истории появления русалки, как бы, не полтора-два столетия. Он указал на видневшийся вдали пригорок, поросший кустарником, и отметил, что на том месте когда-то высилась барская усадьба, построенная ещё во времена войны с Бонапартом. Домина был огромный, срубленный из дуба. Стоять бы ему ещё несколько веков, да в годы революции по недомыслию сожгли его дотла. Хозяином этих мест в далёкие времена императора Александра Первого был помещик по фамилии Костоломов – мужик саженного роста, и волосом огненно-рыжий («Хоть цигарку прикуривай!» – особо уточнил рассказчик).

Барыня была из купеческих, собою донельзя пригожая. И выросла у них красавица-дочь лицом в мать, волосом – в отца. Глаза – зеленее зелени. Был ещё в этой семье и сын, но не о нём речь. И вот дочка костоломовская, как вышла в невесты, для всех окрестных дворянских и купеческих сыновей стала безнадёжной присухой. Сын самого генерал-губернатора то и дело к ним в имение мотался. А всё впустую. Никто её сердца затронуть так и не сумел.