Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

... Облако пыли и дыма окутывает то, что остаётся от самого помпезного в городе здания. Камни, кирпичный лом и горящий мусор со стуком падают на площадь перед бывшим зданием горкома; возможно, в соседних домах треснули стёкла — возможно. Главное — я знаю — из прохожих никто не пострадал.

— С истошным визгом покрышек ( на асфальте — зримо дымящаяся чёрная полоса ) перед нами словно из ничего возникает канареечный “жопер” Коровина. За рулём Хомо.

: Распахивается дверь, я подхватываю из рук Керосина его установку и швыряю её поверх наших со Сталкером. Наши уже обложены термитом, и Сталкер поджигает его.

— Больше они нам не понадобятся. Я знаю это.

— Прыгаю в “жопер” вслед за Сталкером, напоследок ещё раз окидывая взглядом полянку меж кустов с горящими установками. На сверкающий термит больно смотреть, но на полянке мы ничего не забыли. Хомо рвёт с места — сразу под сто — и меня буквально вбивает в сиденье: как он так может?..

... На ходу хлопает дверца. Хомо слит с рулём — это профессионал. Машины исчезают вдали — справа и слева,– нас только швыряет друг на друга и на жёсткие ремни, когда Хомо делает их — даже не обходит: скользит, летит между... Словно дорогу вокруг нас с замершими неподвижно машинами крутит в разные стороны — и в такт почему-то бросает нас...

: Трудно представить, как мы выглядим со стороны — и выглядим-ли вообще. На спидометре 195 — и на такой скорости я просто не в состоянии следить за дорогой:

От езды Хомо муть толчками — в такт с его бешенными рывками влево-вправо при обходе машин бьёт изнутри в голову, глаза застилает чёрная пелена... Машины, которые мы обгоняем, выглядят, как встречные — только почему-то движутся задом наперёд.

: Сюр...

— и я не могу сказать, сколько он продолжается.

Вдруг снова — тело рвёт вперёд и я повисаю на ремне; истошный визг тормозов, протекторов по асфальту,— и я чуть не лечу на невозмутимого Хомо: поворот вправо,— но ремень! — всё-таки остаюсь в кресле.

: Мы сворачиваем с трассы и Хомо понемногу сбавляет скорость. Почти до ста.

Нас трясёт и нещадно швыряет друг на друга на ухабах и рытвинах — так, что я уже не понимаю: не как это мы — почему машина ещё цела,—

: То есть как это она до сих пор не развалилась на части.

— П-п-п-р-р-рош-шу п-пом-медлен-нееее, а то йа т-тт-туууут всё зззззаааааппппииииисссаааюю,— пытается объявить с заднего сиденья Сталкер.

: Действительно... Дорога петляет по лесу и просто непонятно — и немыслимо — как Хомо на такой скорости удаётся придерживаться колеи. Я этого не понимаю. Наконец за очередным поворотом впереди возникает распахнутый зад хомовского “СОВТРАНСАВТО”. Сходни,— или как это правильно называется? — не знаю,— опущены на землю.

— УДАР! — меня снова вбивает в кресло, теперь уже вниз, и вдруг четверть секунды ПОЛЁТА — и снова удар: теперь о дно кузова, и тут же жуткий, мерзостный, выворачивающий всё наизнанку, скрежет резины о рифлёный металл пола,— Хомо тормозит задним ходом,— меня тошнит, ремень врезается в грудь...

: Кажется, обморок. Мы внутри.

Голова идёт кругом после такой гонки — но это ещё не всё.

— Гремит цепь, поднимающая сходни; они отрываются от земли и захлопывают нас в кузове. Темнота. Только две слабенькие лампочки теплятся где-то над головой, не рассеивая тьмы фургона. После яркого солнечного дня и такой гонки...

— ... как в родной пещере,— с чувством завершает Сталкер фразу, начало которой я прослушал.

— Никогда не думал, что для езды на “запорожце” требуется аэрон,— задумчиво добавляет мой коллега по кетч-спаррингу.

— Театр закрывается,— присоединяюсь я к Керосину цитатой из Хармса,— нас всех тошнит.

Хотя, конечно, и не в моих правилах зря сотрясать воздух. Но чувство единения — после содеянного, и после такой поездки — требуют какого-то выражения. И я даю себе волю.

: Виновник торжества включает разом освещение кабины и все работающие фары.

В их свете мы видим в углу кузова Егорова, закрывающегося от дальнего света баллоном-распылителем с автоэмалью. Представляю, что он испытал, когда “жопер” под водительством Хомо прыгнул на него на своей бешенной скорости со сходней...

— Всё,— говорит ему Хомо,— отмучились. И, судя по всему, многое подразумевает при этом.

— Сталкер, блаженно развалясь на сиденье, пытается закурить. Но у него слишком дрожат руки и он не может попасть сигаретой в пламя зажигалки.

Сашка размахивает баллоном и пытается запретить курить Сталкеру.

— Вначале машину покрасим, а потом...

По-моему, это лишено логики: потом курить будет точно нельзя. У Егорова со Сталкером это вечный конфликт: как только один видит другого за хоть каким-нибудь кайфом иль отдыхом, сразу находит способ этот кайф обломать.

— Сталкер всё-таки закуривает, не обращая на сашкины вопли никакого внимания.

Хомо вылезает из кабины “жопера” и извлекает откуда-то четыре металлических троса.

— Давайте расчалим его,— предлагает он нам с Керосином.

: Сталкеру предлагать в данный момент работу просто бессмысленно.