Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

— Но не опускаются руки у Мамонта и Пищера < Мамонт, кстати, применял против гэбэшников на допросах иную версию пассивного сопротивления: являлся по повесткам в таком виде... И ещё бутылку “хлопал” перед самым подъездом — “для блёва на протокол”, как он с гордостью хвастался,— “ОГУРЕЦ ЕСТЬ???” — была его любимая фраза, с которой он заходил в кабинет,— задержать же его для отрезвления они не могли: повода не было >; озноб и горячка стукачемании и собственного превосходства над козлами-гэбэшниками разогревают их — и в Ильях у нас начитается такое...

: Одна за другой следуют “проверки на вшивость” всех ходящих в Ильи — Милый Друг, Роден, Коровин, Барсик, Мастер, Золушка,— круг “подозреваемых” становится всё шире и шире...

: Проваливаются одна за другой запланированные Пищером акции ПИ-программ; перестают выходить наши газеты и журналы, в Левой системе вновь начинают пропадать вещи и ставятся волоки; слухи и сплетни переполняют нас — кто-то ведь занимается этим специально — и каждому хочется выловить подлого “врага народа”...

— Конечно, не само собой всё начало валиться у нас из рук. Да, появились — и были средь нас чужие, чёрные.

Но работали они теперь иначе: беды наши на самом деле происходили из нас самих — от разгильдяйства нашего кондового, от амбиций личных, от лени, гонора и проклятого “повеления сердца” — веления половых гормонов то есть,— от плохо и наспех собранной аппаратуры, что зачастую начинала монтироваться и настраиваться лишь перед самым выходом,— и от тысячи иных, самых банально-бытовых причин и проблем, о которых говорить кому-то было стыдно, кому-то — обидно, а кто-то просто не мог понять — и принять таких объяснений...

: И потом — к чему сознаваться в собственных грехах и ошибках, если можно свалить всё на чёрных???

: “Серый зверь” Сталкера сидел в каждом из нас. И чёрные как-то очень легко вытягивали его наружу. Не посулами или угрозами — хоть было и это; но это — зачем? — ведь можно проще...

Как камень, лежащий на склоне горы. Только толкни его вниз — так трудно удержаться на склоне!..

: ЛАВИНА —

Громче всех они

кричали “лови стукача!”,—

Громче всех они вопили о справедливости и праве каждого ходить “вниз”, недопустимости “троганья чужого” ( извиняюсь за корявую фразу ), разграбив какой-нибудь грот,— и о необходимости ( вслед за тем ) “р-разобраться и примерно наказать виновных”...

: Очень знакомая песня.

— Как многое, многое другое...

: лавина понеслась вниз.

Я видел

, кто на самом деле “работает” против нас — серьёзно, профессионально, и кто из наших им просто прислуживает — по незнанию, случайно; по недоразумению или ошибке — или просто потому, что был “подставлен” и попался, и теперь не знает, как разорвать этот круг — но что я мог сделать? Я сказал об этом Мамонту и Пищеру. И сам очутился в “стукачах”.

: Было очень обидно.

— И наверное, не было смысла делать что-либо ещё.

Потому что дальше произошло то, что как бы описано выше: в очень смягчённой, не касающейся деталей форме. И поскольку я помянул, что мне придётся вернуться к этой теме —

— “поминаю опущенные выше детали”:

: Удав и Зол разругались насмерть — и оба ушли из Системы. Шурка-Гитарист, у которого кто-то традиционно в Журнале вторую “и” на “а” переправлял, окончательно ‘съехал на джаз-роке’,— прибился к московской рок-лаборатории и перестал показываться под землёй. А что ему средь нас делать было? Не барэ же на крепях зажимать...

“Братья” — и с ними много другого народу — устремились работать в какой-то “верёвочный” кооператив. И теперь всё свободное время, включая выходные — работа-то аккордная! — висели на фасадах зданий, зарабатывая деньги покраской, шпатлёвкой, герметизацией, реставрацией — а то и мытьём окон. У кого “руки росли откуда надо”, прибились к автосервису. С тем же “добровольно ненормированным рабочим дном”. Смешно и глупо было им объяснять, что они работают, чтобы жить — а не живут, чтоб работать...

— Хомо был вызван в спорткомитет, где ему ясно дали понять, что если он и впредь будет путать виды спорта — занятия спелеологией и ралли — то о соревнованиях “за бугром” и о своей синекуре “дальнобойщика” ( Хомо больше числился им, нежели рассекал по просторам наших колдобин и направлений, но зарплату — даже без учёта “навара” с транспортных махинаций — получал вполне приличную ) может забыть, как о мечте детства.

У Кота на носу было распределение — он учился в МИРЭА на факультете секретной правительственной связи – и соответствующая профессиональной ориентации работа в неком закрытом “ящике”,— с ним тоже состоялась “очень специальная беседа”... После которой мы долго не видели его под землёй.

— Ну, а с другими было проще:

Сашка, Ленка, Натка и “дядя Сталкер” и так висели “на семейном крючке”,— ещё по делу Шкварина; к тому же сашкино увлечение компьютерами...