Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

Сашка пытается раскрутить до конца историю со Шквариным. Это ведь очень загадочная и странная история; не наша — навязали её нам — и ох, как не хочется, чтобы она так и оставалась — на нас...

— Он находит тех, кто учился со Швкариным и опрашивает их, воссоздавая по крохам информации круг его знакомых и весь его последний день; вместе со Сталкером он буквально переворачивает Ильи, отслеживая путь Шкварина от того места, где была найдена записка — до места его гибели: по капелькам крови, поросшими венчиками бело-зелёной плесени, по сдвинутым камням и обломкам крепей...

: След раненого и ползущего без света человека отличается от прочих следов — даже спустя месяцы.

Он буквально выпытывает у Ю.Д.А. подробности того, как была найдена сумка с вещами и документами Вани; как случилось, что в этом деле оказался замешан Ро, и почему ильинский Журнал с записью Шкварина о входе так странно “уплыл” из самых рук Ю.Д.А.,—

— с Пищером он опрашивает всех, кто в том году ходил в Ильи, и находят хозяина каждой подобранной бумажке, спичке, пачки от сигарет...

Я не помогал им: вначале меня просто не интересовала та история — что можно “раскопать”, когда прошло столько времени? К тому ж иные события заслонили всё, что было в Ильях, пока я “трубил” в своей армии — и казались мне более важными,— я даже за годы совместного хождения не удосужился толком расспросить Сашку о подробностях их “поисковки”: хватало того, что слышал краем уха, ведь он и так постоянно возвращался к этой теме,—

— а потом вдруг на меня как-то “нашло” — и я ясно представил себе: как это было, и кто это сделал.

Я сказал об этом Сашке — вместо того, чтоб промолчать: человека-то всё равно не оживить... А стояли за его смертью — те, чёрные. Сводили свои сучьи счёты — заодно пытаясь сфабриковать “уголовно-политическое катакомбное дело

”: эффектный такой процесс, под стать осуждению Даниэля и Синявского,— и тех, кто в те же годы пытался самостоятельно изучать буддизм ( было и такое: под названием “улыбка Будды” — и загремели на разные сроки научные сотрудники-историки вкупе с энтузиастами-любителями постижения вопросов веры и совести )... Так что многие из нас, кто в те годы посещали Ильи, не под любимыми известняковыми плитами лазили — под “без пяти минут политическими сроками” ходили.

Да сорвали Егоров и Ю.Д.А. эти попытки, сами того не ведая. И тем, что за Журналом на ночь глядя не попёрлись — хотя их к тому всеми силами подталкивали, и к их встрече в Ильях всё было готово,– и тем, что Ю.Д.А. нашёл сумку и честно передал через Базу в МИФИ студенческий билет Шкварина ( саму сумку, оказывается, забрал тот же вездесущий стукачёк Ро — да вот с билетом Вани немного обмишурился ),— и тем, что Сашка, несмотря на заверения пальцевского “спасотряда”, всё-таки организовал полномасштабную поисковку — и нашёл тело...

— И почти готовое “дело” рассыпалось, как карточный домик. А осталась лишь “внутригэбэшная мелочёвка”: следствие о банальном несчастном случае под землёй с летальным исходом.

Которое, правда, трижды открывали — по мере того, как один отдел в силу чисто внутриконторских раскладов брал верх над другим — но так же успешно спускали на тормозах. Что тут могли изменить мы? Лучше б я ничего не говорил Сашке...

Потому что привело это к весьма печальным последствиям.

: Сашку с Пищером вызвали туда — и провели соответствующую превентивно-разъяснительную работу.

: Чтоб не лезли, куда не надо.

— А потом был сорван Эксперимент Пищера.

И начались провокации: на конфликты друг с другом, на конфликты с местными...

Естественно, мы начали искать у себя “чужаков”: сожгли ту команду в Подарке,—

— И Сашку с Пищером вызвали снова: они ведь уже были “на заметке”; за ними последовали приглашения иным, до того себя “антисоциально” не проявлявшим...

То есть — пока не “засветившимся”.

Конечно, сделать что-либо нам они не могли — тем более, “по делу о подарочном аутодафе” — мы, как уже говорилось, вполне обезопасили себя от его возможных последствий,— и потом, многое зависит от того, как ты ведёшь себя с ними... На том же допросе, скажем. Пищера они просто боялись вызывать без серьёзного повода — и так можно себя поставить ( читайте Буковского ),— я же перед каждым допросом назюзюкивался аминазином “по самые бакенбарды” и говорить со мной было бесполезно. Два раза вызвали — и отступились, “списав” всё на мой загадочный “восточный характер”, да на тяжёлое армейское прошлое: чурка, что с него возьмёшь?.. Так что маску недоумка я ношу с законной гордостью.

— Но вот Сашка со Сталкером... У них нервы послабее.

И от бессилия и отвращения ко всему у них просто опускаются руки. Им больше ничего не хочется делать; подозреваю, что именно тогда Сашка “ушёл” в абстрактный мир компьютерной нежити...