Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

— Ведь музыка Под Землёй; наши газеты, стихи, песни, ‘Ж-М-Ж’ с магнитофонов и всякие ликбезовские программы, разговоры и праздники — это ещё не всё:

: Ильи были местом, где собирались такие же, как ты.

— каким в своё время был ЧИМГАН.

— Но нет больше ни божественного Чимгана, ни слётов самодеятельной песни — тех наших старых слётов — как нет больше Ильей. И Старица — наше последнее место:

: ТАКОЕ.

... очень не хочется сказать-написать: “на этой планете — Земле”; фраза — откровенно стебовая фраза звучит в голове, и условно я её всё-таки не говорю,—

: Условно.

Но написал — не знаю, почему — а значит, так надо. Что ж... Здесь многое происходит помимо нас — и вне нас; как и помимо нашей воли.

— Как, например, отсутствие многих из тех — здесь, теперь и сейчас — кто начинал когда-то эти выезды:

: Егоров и Пищер, Сталкер и Керосин, Мастер и Хомо, Коровин и Хмырь...

— Но всё-таки МЫ приезжаем сюда: немногие, кто остались.

: “Пускай придут иные времена,

Пускай исчезнут стрелки у часов —

Я ОСТАЮСЬ ДО САМОГО КОНЦА

На куполах зелёных островов...”

— Юра Устинов.

: Остались “Подмётки” Хомо. < “Протекторы” — как переназвал их Сталкер, намекая на безусловную принадлежность Хомо к миру скоростей и асфальта,— но ведь сам же Хомо обозначил названием своей группы приверженность тем местам, “куда автотранспорт не ходит”... >

Остались не все — из весёлой и когда-то шумной команды в 10 человек, подарившей название своей группы одной из старицких пещер, продолжают посещения подземли лишь четверо, включая самого ‘Хомо-с-женой’...

— Но ещё приезжают “Д/С”: интеллектуально-воинствующие аутсайдеры нового поколения, которых тошнит от “фанты” ( ярчайший представитель коих на секунду прерывает свой трал и, чуть скосив взгляд в мою сторону, откровенно вздыхает о том, что не успел занять самого удобного у костра места ),— “Дет/Содом”, как в пику Сталкеру окрестил их Егоров — но правильнее, всё-таки, расшифровывать эту аббревиатуру, как “Дети Сталкера” — ибо, как уже говорилось, он когда-то “приручил” их к этому месту,— и нужно уточнить, что никакие они не “дети” — просто так повелось у нас называть... Ну да ладно: это тоже была История...

— И всё-таки иногда сюда возвращаются Сашка и Сталкер. Иногда — но это так здорово... Почти, как прежде —

— Когда мы были вместе.

: И когда ещё были Ильи.

: ПАМЯТЬ ОБ ЭТОМ НЕ ДАЁТ МНЕ ПОКОЯ — и я вновь и вновь возвращаюсь к тем дням, вспоминая, как...

... было здесь: вот этот костёр, и брёвна-сиденья пентагоном вокруг, и отблеск Луны — “волчьего солнца” в Реке; краски заката над Берегом — всё это так же, как тогда, и дождь по тенту палатки над головой, и ветер по листве осин — как мы нашли ту нашу пещеру,— вскрыли и обнаружили её соединение с Дохлой...

— КАК ВСЁ ЭТО БЫЛО ТОГДА.

голос сталкера звучит во мне — и я, не в силах противиться, передаю ему Слово. Он звучит так, как бы говорил об этом он сам. От третьего лица: о себе и всех нас —

— Т о г д а :

... К О Р И Ч Н Е В Ы Е :

Сталкер пододвинул к костру кан с недопитым чаем и стал ждать. Ведь солнце садилось за ясную линию горизонта и трава была мокрая от росы —

— и небо было светлое и серое: серое, как зверь, что потихоньку выполз из каждого и захватил всё вокруг, но светлое — как то, что должно было наступить завтра. И нужно было стать такими же светлыми — вновь попытаться вернуться в самих себя: в тех, кем были когда-то.

: Не зелёными наивными вояками, что окриком и силой пытались очистить мир от всего, что казалось вредным и лишним,—

[ смешно, нелепо, инфантильно-восторженно,– и как там ещё?.. – “нужное добавлять по вкусу”, да ]

— Не чёрными, уверенными в мрачной своей правоте борцами и мстителями: борцами с собственной тенью, мстящими всем подряд за своё такое наивное и прекрасное прошлое...

..: детство —

[ торжественно-великолепное в мемуарах и костровых сказах, трёпе на кухнях и спорах от усталости и беспомощности что-либо изменить теперь — в настоящем ]

— Нужно стать иными: теми, кто иначе мог прожить уже прожитую жизнь — не продаваясь и покупаясь, нет,— но без чёрной агрессирующей злобы и ненависти,— и совсем не так был бы сегодня.

Потому что от сегодняшнего себя, помнящего и лелеющего себя вчерашнего, было неуютно и зябко. И теперь, когда растворился и канул в нету прежний совковый морок, разве не можно попробовать стать хоть чуть-чуть иными — выше, лучше, чище?

: Представить, “что не было воронья среди заснеженных плит,— измены, подлости и вранья” — и мир твой не был убит?..