Пушки острова Наварон

Без всякого выражения Вукалович внимательно оглядел каждого, затем произнес:

– Это уставшие люди, кэптен Йенсен. Слишком многое зависит от… Они слишком уставшие для предстоящей задачи.

– Он, знаете ли, прав, – с готовностью подхватил Миллер.

– Возможно, кое-какой запас топлива в них еще остался, – спокойно возразил Йенсен. – Все-таки Наварон далековато отсюда. Итак…

– Наварон? – перебил его Вукалович. – Это именно те люди…

– Выглядит не очень убедительно, согласен.

– Пожалуй, я поспешил со своим выводом.

– Вовсе нет, генерал, – не унимался Миллер. – Мы истощены. Мы совершенно…

– Может, заткнешься, наконец? – раздраженно бросил Йенсен. – Капитан Мэллори, генерал единственный во всей Боснии, за исключением двух человек, будет знать, кто вы такие и чем занимаетесь. Раскрывать ли имена этих двух, остается целиком на его усмотрение. Генерал Вукалович будет сопровождать вас в Югославию, но на другом самолете.

– Почему на другом? – удивился Мэллори.

– Потому что его самолет вернется, а ваш – нет.

– А-а! – только и смог произнести Мэллори.

В гостиной вновь воцарилась тишина, пока трое коммандос переваривали смысл сообщения Йенсена. Андреа рассеянно подбросил дров в уже было погасший камин и огляделся по сторонам в поисках кочерги, однако обнаружилась только та, что совсем недавно была искорежена Рейнольдсом. Грек поднял ее и машинально, по-видимому даже без всяких усилий, распрямил ее, поворошил угли и, удовлетворившись вспыхнувшим пламенем, положил инструмент на пол. За данным представлением с величайшим интересом наблюдал Вукалович.

Затем кэптен продолжил:

– Ваш самолет, капитан Мэллори, предназначен для уничтожения ради достоверности.

– И мы тоже? – поинтересовался Миллер.

– Навряд ли вашему отряду удастся многое осуществить, капрал Миллер, если вы благополучно не достигнете земли. Но в местности, куда вы направляетесь, посадочных мест попросту нет, и потому после вашего прыжка самолет разобьется.

– И вправду звучит весьма достоверно, – буркнул Миллер.

Йенсен не удостоил его реплику вниманием.

– Реалии тотальной войны неимоверно жестоки. Поэтому-то я и отослал этих трех юнцов – не хочу охлаждать их пыл.

– Мой-то уже основательно подмок, – уныло вставил капрал.

– Ох, да заткнешься ты или нет? Далее, было бы неплохо, если бы вам дополнительно удалось выяснить, почему восемьдесят процентов наших воздушных поставок попадает в руки немцев, и уж совсем чудесно, если бы вы смогли отыскать и вызволить из плена наших агентов. Однако это отнюдь не главные ваши задачи. Как поставки, так и агенты – материал в условиях войны расходный. А вот нерасходный – семь тысяч человек под командованием присутствующего здесь генерала Вукаловича, семь тысяч человек, запертых в районе под названием Зеница-Клеть, семь тысяч голодающих, уже практически без боеприпасов, семь тысяч человек без будущего.

– И мы сможем им помочь? – вымученно вопросил Андреа. – Вшестером?

– Не знаю, – честно ответил Йенсен.

– Но у вас ведь имеется какой-то план?

– Пока нет. Не совсем. Только проблески идеи, не более. – Кэптен устало потер лоб. – Я сам прибыл из Александрии всего лишь шесть часов назад. – Он чуть помолчал, затем пожал плечами. – Может, к вечеру что и народится. Несколько часов сна всем нам пойдут на пользу. Однако прежде всего отчет о Навароне. Трем остальным джентльменам ждать незачем – дальше по коридору спальное помещение. Полагаю, капитан Мэллори сообщит мне все, что я хочу знать.

Когда за Андреа, Миллером и Вукаловичем закрылась дверь, Мэллори спросил:

– С чего мне начать отчет, сэр?

– Какой отчет?

– О Навароне, естественно.

– Да к черту Наварон! Это уже дело прошлого. – Йенсен взялся за трость, подошел к карте и опустил еще две. – Итак…

– Значит, план у вас все-таки есть, – осторожно предположил капитан.

– Ну конечно, у меня есть план, – невозмутимо подтвердил Йенсен и ткнул тростью в карту перед собой. – Пятнадцать километров к северу отсюда. Линия Густава. Поперек всей Италии, вдоль рек Сангро и Лири. Немцы соорудили здесь самый неприступный оборонительный рубеж за всю историю современных войн. Гора Кассино – здесь разбиты отборные союзнические дивизии, некоторые наголову. А здесь – береговой плацдарм Анцио. Пятьдесят тысяч американских солдат сражаются не на жизнь, а на смерть. Вот уже целых пять месяцев мы бьемся лбом о линию Густава и плацдарм Анцио. Наши потери в людях и технике – несчетные. А продвижения ни на сантиметр.

– Мы вроде говорили про Югославию, сэр, – неуверенно напомнил Мэллори.

– К ней-то я и веду, – сдержанно отозвался кэптен. – Итак, наша единственная надежда прорвать линию Густава – ослабить немецкую оборону, а добиться этого можно, только вынудив их отвести с фронта несколько дивизий. Так что мы прибегаем к тактике Алленби[18].

– Понимаю.