Пушки острова Наварон

– Прекрасно. Английский тоже позабудьте. Будут допрашивать – вы ничего не знаете.

– Да я и без допроса ничего не знаю, – выпалил Рейнольдс.

– Тем лучше, – ободряюще отозвался капитан. – Тогда ты ничего и не расскажешь, верно ведь?

Он осекся и развернулся кругом, поскольку на пороге избы появились Нойфельд и Дрошный.

– Пока мы ожидаем подтверждения, немного пищи и вина вам не помешает, – сказал гауптман. Как и Мэллори чуть ранее, он прислушался к пению. – Но прежде всего, вам необходимо познакомиться с нашим менестрелем.

– Нам вполне хватит пищи и вина, – поспешил заметить Андреа.

– У вас неверно расставлены приоритеты. Вот увидите. Идемте.

Столовая, если ее угодно так именовать, располагалась метрах в сорока от штаба. Нойфельд распахнул дверь, и глазам коммандос предстало убранство грубо сколоченной времянки с земляным полом: два шатких стола на козлах да четыре скамьи. В дальнем конце помещения в обязательном каменном очаге горели обязательные сосновые поленья. Возле огня, на конце дальнего стола, трое мужчин – судя по поднятым воротникам и прислоненным рядом винтовкам, часовые на отдыхе – попивали кофе и слушали тихое пение расположившегося прямо на земле человека.

Живописный наряд певца состоял из изрядно потрепанного анорака, невообразимо изорванных штанов и сапог до колен, зияющих дырами едва ли не на каждом шве. Под копной темных волос и большими черными очками лица его было практически и не разглядеть.

Положив голову ему на плечо, рядышком дремала девушка. На ней была английская армейская шинель с поднятым воротником, до крайней степени обветшалая и такая длинная, что полностью скрывала ее ноги. Разметавшиеся по плечам нечесаные волосы платинового цвета сделали бы честь любой скандинавке, однако широкие скулы, темные брови и длинные ресницы, из-за бледности лица казавшиеся еще темнее, – все эти признаки безошибочно указывали на славянское происхождение красавицы.

Нойфельд прошел к очагу, склонился над певцом и произнес:

– Петар, хочу познакомить тебя с нашими друзьями.

Музыкант опустил гитару, поднял голову и тронул девушку за руку. Та мгновенно вскинулась и широко распахнула свои большие темные глаза. Вид у нее был словно у загнанного животного. Девушка чуть ли не дико осмотрелась по сторонам, вскочила на ноги, из-за шинели до самых лодыжек показавшись гораздо меньше ростом, потом нагнулась и помогла Петару подняться. Двигался он неуверенно и осторожно, поскольку, как теперь не вызывало сомнений, был слеп.

– Это Мария, – представил девушку Нойфельд. – Мария, это капитан Мэллори.

– Капитан Мэллори, – проговорила она приятным и чуть хрипловатым голосом на английском практически без акцента. – Вы англичанин, капитан Мэллори?

Решив, что время и место для оглашения своего новозеландского происхождения не совсем подходящие, тот лишь улыбнулся:

– Ну, вроде того.

На лице Марии появилась ответная улыбка.

– Давно хотела повстречать англичанина. – Она шагнула к протянутой руке капитана, оттолкнула ее и со всей силы залепила Мэллори пощечину.

– Мария! – изумленно воззрился на нее гауптман. – Он на нашей стороне!

– Англичанин, да еще и предатель! – Девушка снова вскинула руку, однако от повторной оплеухи командира коммандос уберегло вмешательство Андреа. Мария попыталась вырваться из его хватки, однако быстро осознала тщетность усилий и утихла, лишь глаза ее неистово сверкали на разгневанном лице. Навеянный теплыми воспоминаниями, грек свободной рукой потер свою щеку и восхищенно прокомментировал:

– Ух ты, как она похожа на мою Марию. – Он улыбнулся Мэллори. – Уж руки-то в ход пускать они умеют, эти югославки.

Английский капитан тоже потер свою щеку – в отличие от Андреа, весьма уныло – и повернулся к Нойфельду:

– Возможно, Петар… Если не ошибаюсь, так его зовут…

– Нет, – категорично покачал головой Нойфельд. – Позже. Давайте сначала поедим. – Он прошел к столу на другой стороне помещения, жестом пригласил остальных садиться, расположился за столом сам и продолжил: – Прошу прощения. Виноват, мог бы и догадаться.

– Она… хм… в порядке? – деликатно осведомился Миллер.

– Что, дикий зверь?

– Скорее уж опасный домашний зверек, а?

– Она закончила Белградский университет. Кафедра иностранных языков. Насколько знаю, получила диплом с отличием. Через некоторое время после завершения учебы вернулась домой в боснийские горы. И узнала, что родители и два младших братишки зарезаны. Она… хм, в общем, с тех пор она такая и есть.

Мэллори поерзал на скамье и посмотрел на девушку. Та буравила его немигающим взглядом, и выражение ее темных глаз было отнюдь не воодушевляющим.

Командир коммандос обратился к Нойфельду:

– Кто это сделал? С ее родителями, я имею в виду.

– Партизаны, – с яростью прошипел Дрошный. – Гори в аду их гнилые души. Родители Марии были из наших. Четниками.

– А певец? – продолжил расспрашивать Мэллори.

– Ее старший брат. – Нойфельд покачал головой. – Слеп от рождения. Мария всегда водит его за руку. Она его глаза. Его жизнь.