Пушки острова Наварон

Немцы повели атаку с хладнокровным профессионализмом и расчетливостью передвижений, выработавшимися в ходе многочисленных и ожесточенных боев. Они выдвинулись в ущелье тремя довольно стройными и благоразумно рассредоточенными порядками. Благодаря белым маскировочным халатам, использованию каждого имеющегося укрытия на местности и совершению коротких перебежек лишь в моменты, когда луна скрывалась за облаками, заметить наступающих солдат было практически невозможно. Но при этом они сами же и выдавали свое месторасположение: боеприпасов для автоматов и винтовок, очевидно, у них имелось хоть отбавляй и вспышки из их стволов раздавались почти беспрестанно. Почти такой же беспрестанный приглушенный грохот закрепленных горных орудий, доносящийся с некоторого расстояния позади штурмующих, указывал на источник ползущего артиллерийского заградительного обстрела, предварявшего продвижение немцев вверх по усеянному валунами склону узкого прохода.

Югославские партизаны поджидали врага в горловине ущелья, укрываясь за редутом из булыжников и поспешно нагроможденных валунов и расщепленных стволов деревьев, поваленных немецкой артиллерией. Несмотря на глубокие сугробы и пронизывающий восточный ветер, мало кто из бойцов был облачен в шинель – в основном одеяние их составляла разнообразнейшая форма, некогда принадлежавшая солдатам английской, немецкой, итальянской, болгарской и югославской армий, и единственным общим отличительным признаком партизан служила нашитая на правой стороне пилотки красная звезда. К тому же по большей части форма эта была основательно потерта и изорвана, так что защищала от пронизывающего холода едва ли не символически, и партизаны беспрестанно тряслись. Далее, поразительно большое количество обороняющихся имели ранения, и повсюду мелькали шины на ногах и повязки на руках и головах. Однако самой характерной чертой данного разношерстного собрания являлись вытянутые и изнуренные лица, и глубоко вытравленным складкам от голода на них противостояли лишь спокойствие и полная решимость людей, которым уже нечего было терять.

Почти в самом центре группировки защитников под укрытием толстого ствола сосны – одной из немногих уцелевших после обстрелов – стояли двое мужчин. По седеющим черным волосам и изрезанному глубокими морщинами лицу, истощение на котором теперь обозначилось еще даже больше, безошибочно угадывался генерал Вукалович. Но вот блеск в его темных глазах оставался все таким же лихорадочным. Генерал склонился прикурить у офицера, смуглого мужчины с крючковатым носом и тоже черными волосами, по меньшей мере половина которых скрывалась под окровавленной повязкой. Вукалович улыбнулся.

– Ну конечно, я безумен, мой дорогой Стефан. И ты безумен – в противном случае ты оставил бы эту позицию еще несколько недель тому назад. Все мы безумны. Ты разве не знал?

– Да знаю я. – Стефан потер тыльной стороной ладони отросшую за неделю бороду. – Ваше приземление с парашютом час назад – поступок тоже безумный. И вас… – Тут буквально в полуметре от него раздался выстрел, и майор умолк и склонился к худому юноше, никак не старше семнадцати лет, вглядывающемуся через прицел винтовки Ли-Энфилда в белый сумрак ущелья. – Снял его?

Паренек изогнулся и посмотрел вверх. Ребенок. Совсем еще ребенок, в отчаянии подумал Вукалович. Да ему еще только в школу ходить.

Юный боец ответил:

– Не уверен, товарищ майор.

– Сколько у тебя осталось патронов? Сосчитай.

– Я и так знаю. Семь.

– Не стреляй, пока не будешь уверен. – Стефан повернулся к Вукаловичу. – Господь свидетель, товарищ генерал, вас чуть ли не снесло прямо в лапы к немцам.

– Без парашюта могло быть и хуже, – мягко возразил тот.

– Недолго нам осталось. – Стефан в сердцах ударил кулаком по ладони. – Да почти совсем ничего. Вы точно рехнулись, коли вернулись. Да вы им нужны даже больше… – Он вдруг осекся, буквально на долю секунды прислушался, стремительно бросился к Вукаловичу и повалил его на землю. В каменную россыпь в нескольких метрах от них со свистом ударилась минометная мина и взорвалась. Совсем рядом раздался чей-то предсмертный вопль. Затем ударила вторая мина, а потом третья и четвертая, все на расстоянии не более десяти метров друг от друга.

– Пристрелялись, черт бы их подрал. – Стефан вскочил на ноги и всмотрелся в ущелье. Несколько секунд он совсем ничего не различал, поскольку луну затянули облака, но затем она снова появилась, и враг предстал перед ним как на ладони. Несомненно, получив некий заранее оговоренный сигнал, немцы уже не делали попыток укрываться, но неслись с максимально возможной скоростью вверх по склону с автоматическими карабинами и винтовками наперевес. И, стоило лишь луне осветить поле битвы, атакующие открыли огонь. Стефан поспешил укрыться за валуном.

– Огонь! – закричал он. – Огонь!

Первый открытый партизанами шквальный огонь, довольно нестройный, продолжался лишь несколько секунд, а затем на долину вновь опустилась черная тень. Стрельба прекратилась.