Пустоши Имира

Женщина широко открытыми глазами, полными ужаса, наблюдала за тем, как падают на землю ее насильники, как быстро, один за другим, умирают те, кто еще так недавно тискал ее за грудь, таскал за волосы и ставил на колени. Потом она медленно перевела взгляд на своего спасителя. "Спаситель" не вызывал никакого доверия, скорее наоборот, он выглядел сущим демоном, куда более опасным, чем те, кого он с такой легкостью отправил на тот свет.

Этот демон действовал неспешно. Он аккуратно вытер свое огромное оружие о меховую подкладку одного из покойников и направился к ней. Хруст снега под его ногами вывел ее из оцепенения.

— Я сделаю все, что ты пожелаешь… — испуганно выдохнула женщина, пытаясь отползти подальше. — Только не убивай меня…

Демон угрюмо ухмыльнулся, пытаясь стереть остатки крови, забрызгавшие его лик.

— Где твой дом, женщина? — без обиняков спросил он ее. — Думаю, твои родичи будут рады увидеть тебя живой и невредимой.

Глаза женщины стали круглыми, как тарелки.

Демон вновь ухмыльнулся.

— Если ты намерена отморозить себе зад, сидя на этом снегу, то это твой выбор. Но поверь мне, что тебе не стоит меня опасаться, ибо с недавних пор женщины для меня — это всего лишь часть пейзажа, который ласкает взгляд, но не будоражит кровь. Все женщины…кроме одной,— его взгляд стал далеким и отстраненным, будто он созерцал нечто далекое от него, женщины скорчившейся на корточках рядом и залитого кровью снега. Однако длилось это всего одно мгновение, после которого старик вновь стал прежним: собранным и опасным, готовым встретить любого нового врага.

-В любом случае, — продолжил он,— сейчас меня интересуют не женщины, а хоть какая-то жратва и крыша над головой, в селении с нормальными людьми, а не с пьяным отребьем.

Женщина едва не разрыдалась. Голос мигом привел ее в чувство, его произносил вполне нормальный человека, привыкшего как карать, так и миловать.

— Мой дом находится там… — женщина торопливо махнула рукой в направлении далеких гор, чьи обледеневшие вершины торчали на горизонте, словно клыки издохшего чудовища. — Если идти сейчас и не останавливаться, то к вечеру дойдем.

— Тогда веди, — обронил ее спаситель, поднимая женщину на ноги.

— Но там одни враги…

— Враги повсюду, — с усмешкой прозвучало в ответ. — Однако мы с моим мечом сумеем с ними договориться.

Старик перешагнул через трупы, и двинулся в путь. Женщина не прекословила, разве что мимоходом подобрала острый нож и кожаную флягу с булькающим пойлом, оброненную на месте недавнего боя. Ни то ни другое уж явно не пригодится мертвецам.

Перед ними расстилалась белая пустыня, со своими снежными барханами, котловинами и щепотками хвойной растительности. День едва теплился под крохотным диском солнца, ибо мороз стискивал его со всех сторон. Только размеренные шаги и теплое дыхание двух, еще живых созданий напоминали округе о том, что борьба за существование еще не окончена.

* * *

Привал они устроили после полудня, в низине, возле упавшей ели и нескольких валунов. Споро наломали лапника и разожгли костер. Потом перекусили крохами пищи, что нашлись у них при себе и запили брагой.

Жар огня, скудная еда, а так же брага, слегка расшевелили женщину. Старик ни о чем не расспрашивал ее, но женский язык сам по себе, по природе своей, готов разболтать все что угодно, лишь бы рядом имелся толковый слушатель, а не мрачный громила с подходящей затычкой в руках.

Старик являлся слушателем от бога — терпеливым, как само время. Он внимал спутнице без тени возражений.

— Меня зовут Эгилла… — сказала она, подбрасывая в костер сырых веток. — Люди, которых ты убил — пришлые, они чужие тут. Их было не больше двадцати человек. Целый отряд. Они называли себя охотниками и рыбаками с побережья, но я не уверена в этом, потому что с побережья давно уже никто не появлялся. Говорят, что там все умерли от голода еще десять зим тому назад. А эти… — она махнула в ту сторону, где остались лежать покойники. — Эти пришли к нам вчера, ближе к ночи. Хотели купить рабынь для своего вождя, совали нашим мужчинам медь и серебро, но глава клана отказал им, потому что мы не торгует своими людьми так, как это делают другие племена. "Деревня наша небольшая, и делать ее еще меньше в угоду кому бы то ни было, у нас нет никакого желания". Так сказал им старейшина нашего рода.Тогда пришельцы достали оружие. Главный из них обнажил меч и отрубил старейшине голову, затем насадил ее на копье. Другие принялись добивать остальных, не давая пощады ни молодым, ни старым.

Тут женщина разрыдалась, речь ее стала невразумительной, она глядела в пламя костра, бессильно сжимала ладони и горячие слезы текли по ее щекам.

Старик слушал ее невнятный рассказ, и картина недавней трагедии четко вставала перед его глазами. Он сотни раз видел подобные сцены: обнаженное оружие, ругань и проклятия, хрипы раненых и море крови, вперемешку с женскими криками, грабежом и убийствами.