Рассвет, перевернувший всё

В один из таких ненастных вечеров капитан «Чёрного коршуна» навестил адмирала де Сепульведа и штурмана Фернандеса, разместившихся в каюте его помощника. Испанцы как раз ужинали, с наслаждением поглощая пищу и запивая её крепленым вином, куда корабельный врач заблаговременно добавил одно из своих чудодейственных снадобий сомнительного происхождения. Испанцы были навеселе, причем, в подобном состоянии они находились почти всё время, и их совершенно не волновало, что происходит вокруг. Теперешнее положение их вполне устраивало. Они по-прежнему не подозревали, с кем имеют дело.

Войдя в каюту и поприветствовав их, Лагарт произнес:

– Рад сообщить вам, сеньоры, что скоро мы будем в Испании.

– В Испании? – под воздействием винных паров адмирал де Сепульведа соображал недостаточно ясно. – Очень жаль!

– Вы сожалеете? – искренне изумился пират.

– Жаль расставаться с вами, мой друг. Я привык к вам… ик, – адмирал икнул. – Простите. И к вашим друзьям. Хочу выпить за всех вас. Вы – славные ребята. Сейчас редко таких встретишь.

Адмирал осушил очередной стакан вина.

– Ваше превосходительство, позвольте узнать, в какой порт нам лучше зайти, чтобы высадить вас? – скрытый подтекст вопроса Лагарта заключался в следующем: пират пытался выяснить, где у адмирала могут находиться друзья или родственники, которые, собственно, и заплатят за него выкуп.

– О! Ваша любезность мне импонирует, сеньор капитан, – адмирал одарил его благодарной улыбкой. – Порт Валенсия. Красивейший, прекрасный город. У меня имение в полумиле от гавани. Когда дела не задерживают меня в Мадриде, я люблю проводить время там. К тому же, губернатор города – мой старинный друг.

– Вот как? А ваши родственники проживают в Валенсии или в столице?

При упоминании о родственниках дон Мигель заметно помрачнел.

– Мой единственный родственник – это Хосе де Барросо, сын моей горячо любимой сестры, умершей в расцвете лет, да упокоит её Господь. Мы с женой своих детей не имели, и всю заботу отдали этому ребенку. Наверное, я был с ним слишком мягок, баловал его, выполняя любую прихоть. Когда он подрос, то начал пользоваться этим без зазрения совести. Он захотел стать моряком, я определил его на службу в королевский флот. Он захотел стать капитаном, пожалуйста: я назначил его командовать бригантиной, затем галеоном. Вскоре умерла моя супруга. Хосе был уже достаточно взрослым и жил своей жизнью, обзавелся семьей, меня навещал не часто. Конечно, я продолжал его любить, и когда недавно он явился ко мне и попросил позволения принять участие в моей печально известной экспедиции, я с радостью согласился. Подумал, что и в нем не умерли те теплые родственные чувства, которые когда-то связывали нас. Но, видит Бог, как горько я заблуждался! Хосе наплевать на меня! Ради собственных амбиций и честолюбия он предал наше родство. Я слишком поздно понял, что ему нужна лишь слава. Слава победителя и ничто другое.

Адмирал тяжело вздохнул и умолк.

– Что-то я расчувствовался, сеньоры, – после паузы произнес он и перевел разговор на другую тему: – Губернатор Валенсии дон Бернардо де Трильо-и-Вильегас – человек замечательный. Нас с ним связывает почти сорокалетняя дружба. Он и его семья – самые близкие и дорогие мне люди.

– Значит, Валенсия, – капитан «Чёрного коршуна» кивнул, сделав для себя все необходимые выводы. – Сеньор адмирал, можно вас попросить об одном одолжении?

– Разумеется, сеньор Дорадо, я вас слушаю.

– Вас не затруднит дать мне рекомендательное письмо к губернатору Валенсии. Я в тех краях бывал нечасто, и никого там не знаю. Ваша рекомендация станет мне отличным пропуском в любой порт восточного побережья Испании.

– О, конечно! Что за вопрос? Я сделаю это с радостью, ибо ценю и уважаю вас.

Найдя в каюте Джека Уильямса необходимые письменные принадлежности, Морис Лагарт подал их адмиралу.

Вскоре рекомендация была готова. Согласно ей: шкипер коммерческого судна «Смирение» Мануэль Дорадо, верноподданный его католического величества дона Карлоса Второго – достойный и храбрый моряк, которому адмирал де Сепульведа обязан чудесным спасением. Адмирал не поскупился на похвалы, перечислил все положительные качества, отличающие этого молодого и весьма способного, на его взгляд, капитана. И в заключение просил оказывать ему всяческое содействие, чего бы это ни касалось.

Лучшей рекомендации пират Морис Лагарт не получал за всю свою жизнь. Да еще от кого! От прославленного адмирала испанского флота, ярого преследователя морских разбойников.

– Благодарю вас, ваше превосходительство, – с легким поклоном сказал он, взяв у него бумагу, заверенную личной витееватой подписью и печатью, коей служил массивный золотой перстень дона Мигеля.

– Это лишь самое малое, что я могу для вас сделать, – ответил тот.

Лагарт развернулся, собираясь уходить, так как выяснил всё, что хотел, и даже получил рекомендательное письмо, когда адмиральский штурман Диего Фернандес, вдруг произнес:

– Клянусь всеми святыми, если бы я не был свидетелем того, как отправился ко дну проклятый «Золотой орлан», я бы решил, что перед нами один из них!