Революция

– А-а, да. – Гарса насмешливо улыбался, покачиваясь в такт вагонной тряске. – Не видал разве, как она смотрела на него и на нас? Сам подумай. Как она смотрела?

– Да видел, конечно. Только не пойму…

– Эта сеньора прибыла к нам с верхов, – перебил его майор. – И речь сейчас не о верховьях Браво. Приехала оценить нас, вынести суждение и рассказать тем, кто читает ее газету. И ручки не испачкает, покуда мы тут кровью умываемся. Понимаешь, о чем я?

– Не вполне.

– Она может, если захочет, написать, что мы дикари, банда вонючих уголовников. Может – и напишет. А я хотел дать ей понять, что если ты, мать твою, такая жалостливая, так уж будь такой во всем и до конца. И уж тогда не бойся руки замарать. А то легко взирать с небесных высот, как другие копошатся в крови и дерьме.

Мартин задумался над этими словами.

– Мне кажется, это будет несправедливо по отношению к ней.

– Ты дурака-то не валяй со мной. Хотел бы я справедливости – пошел бы в судьи.

– Она очень отважная дама.

– И я уважаю ее за это. А иначе неужто мы взяли бы ее с собой? Но повторяю, мне не нравится, как она смотрит на нас. Нехорошо она смотрит, сучка! Высокомерно.

– Она иностранка.

– Иностранка, засранка – мне один черт. Раз ты женщина, так знай свое место и чересчур много о себе не понимай.

Поезд сделал довольно крутой поворот по колее, тянувшейся вдоль скалистых отрогов; паровоз свистнул, ветер принес клочья дыма и угольной пыли, черными спиралями завившиеся вдоль состава. С крыши заднего вагона человек пять с винтовками внимательно всматривались в окрестности.

– А ты теперь чем думаешь заняться-то, а, инженер? Я к тому, что вроде бы конец совсем близок. Начальство говорит, что и месяца не пройдет, как сеньор Мадеро будет в столице.

– Не знаю пока… Вернусь на работу.

Гарса одарил его дружелюбной улыбкой сообщника:

– Будешь, как прежде, высасывать все соки из мексиканского народа?

– Откуда же мне знать? – Мартин улыбнулся в ответ в том же духе. – У меня тоже начальство имеется: чем скажет, тем и займусь…

– Слушай-ка, инженер, чего скажу-то…

– Ну?

– Я раньше не спрашивал, но теперь мы вроде свои люди… У тебя тут или в Испании жена или невеста имеется?

Мартин помолчал, обдумывая ответ.

– Был кое-кто… – сказал он наконец. – Но карты не так легли.

– Кто банковал – ты или она?

– В основном она. Расстояние и время бывают губительны.

– Вот это верно. Хуже пуль иной раз… Вот потому мы с моей Макловией неразлучны. Я – с ней, она – при мне.

– Повезло.

– А я про что? Досталась хорошая женщина, это не всегда бывает. Я уж пообещал, что когда-нибудь обзаведемся домом и хозяйством.

Солнце висело уже над самым горизонтом. Тени от агав и камней вытянулись так, что казались бесконечными. Справа и слева от колеи пламенела равнина.

– Я рад, что судьба нас с тобой свела, – вдруг сказал мексиканец. – По виду ты совсем еще щенок, однако на деле показал себя настоящим мужчиной. Вел себя как надо, и я тебе обязан. Если когда-нибудь Хеновево Гарса тебе понадобится – сыщи меня.

Жесткий взгляд затуманился непривычной нежностью. И сам Мартин по необъяснимой причине был растроган.

– Я могу сказать то же самое, майор.

Их рукопожатие было крепким и искренним. Гарса меланхолично сказал:

– Сдается мне, инженер, что после Сьюдад-Хуареса и победы революции мы уж не свидимся на этом свете, а? Хотя… чего не бывает?

После этого он стал очень серьезен, задумался, поглаживая шрам на щеке. Взгляд обрел всегдашнюю суровость. Минуту он смотрел на Диану Палмер и ее спутника, а потом на своих людей, разместившихся на крыше второго вагона.

– Да, – повторил он словно про себя. – В Мексике все бывает.

5

«Дом с изразцами»

– Уходит из рук… Уплывает… Потихоньку, полегоньку – но уходит.

Эмилио Улуа, президент горнорудной и металлургической компании «Минера Нортенья», мексиканского партнера и пайщика испано-бельгийского концерна «Фигероа», – тучный, бритый, с бриллиантовой булавкой в галстуке – зажатой в пальцах сигарой очертил вокруг себя круг. Можно было подумать, что все, о чем он говорит, случилось только что в главном зале ресторана «Гамбринус».

– И куда же это приведет Мексику? – осведомился Луис Мария Агирре, маркиз де Санто-Амаро.

Эмилио устремил на испанского аристократа свои хитрые раскосые глазки. Потом мельком взглянул на Мартина Гаррета и уклончиво пожал плечами:

– У меня язык не поворачивается, дон Луис.

– Нет, ну вы уж постарайтесь…

Мексиканец, которому явно было неловко, задумался. Раздраженно отмахнулся от официанта, подошедшего было к столу, поставил локти на скатерть и, понизив голос, ответил:

– Одно можно утверждать наверное – к большой опасности. Поставит страну в очень неприятное положение.

– И как нам быть?

Улуа изобразил напряженное раздумье:

– Долго это не продлится – слишком уж все серьезно… Одни считают, что президент Мадеро не выполнит свои обещания, другие – что он слаб и теряет контроль над страной. Революционные войска, которых после победы разоружили и распустили, недовольны. Это на севере. А на юге Сапата со своими индейцами, и эту проблему никто не решает.