Рубиновый лес. Дилогия

– Что такое, не только прелести полёта тебе показала моя сестрица? – принялся забавляться Сильтан, будто знал даже побольше него, когда Кочевник ввалился в крипту, в коей они все остановились. Так называлась пещера с навеки уснувшими сородичами, где было жутко и сыро, но зато прохладно – пристанище от вечного зноя Диких Земель и ползучих тварей вроде тех, которых Кочевник поначалу спутал с лианами, пока они не впились ему в руку. – Чего запыхался? Убегал от неё, что ли? – Тон Сильтана стал ещё веселее. – Погоди-ка… Нет, правда убегал?

Кочевник ответил что-то нечленораздельное. Они с Сильтаном никогда не перекидывались бóльшим набором слов, чем «Завались, ящер!» и «Фу, деревенщина!», поэтому он сам не понял, как же так получилось, что у них разговор завязался. И что в какой-то момент Кочевник всё-таки поведал ему, что у водопада случилось, а Сильтан, привалившись к петроглифам под сводом, изображающим соединение Бела и Дагды, всех драконов породивших, взял и спросил:

– И что с того?

– Как что? Это же Мелихор! Она… Ну, как бы это сказать…

– Не мила тебе? И ничуточки не нужна?

– Что? Нет, конечно! Мне вообще женщины не нужны! – вспыхнул Кочевник тут же, выпятив грудь колесом. – Я и без них отлично справляюсь.

– По тебе видно, – усмехнулся Сильтан и потянулся было к углублению пещеры, где благополучно устраивался на ночлег до его прихода, расстилая всюду шёлковые одеяла, которые забрал с собой, как Кочевник дёрнул того за рубаху и сам продолжил:

– Мне нужны только пиво и еда! Вот за что действительно умереть не жалко. Никакие женщины не сравнятся с конской кровянкой, а тем более с перепёлкой на вертеле! Говяжья печёнка, кстати, тоже неплоха… В общем, не нужны мне женщины!

– Да понял я, понял…

– И Мелихор – это Мелихор! Она мне как брат. То есть сестра. Но не вроде Тесеи, нет, а как секира – сестра топору. Я имею ввиду, зубастая она слишком… И, э-э, не очень-то образованная, а мне, ну, понимаешь, хочется…

– Такую же умную, как ты? – предположил Сильтан, и, к его счастью, Кочевник слишком завёлся, чтобы заметить, как тот хихикает в сжатый кулак.

– Необязательно, – серьёзно ответил он, задумавшись на секунду. – Но в деревню родную такую не приведёшь. Что люди скажут, если она возьмёт и сбросит с себя одежды ни с того ни с сего, как сегодня? Или на чью-то грядку позарится, как тогда с тыквами Госпожи. Талиесинцы простые, как хлебные лепёшки, не поймут и не примут они такую гостью. А мне их мнение…

«Вообще не сдалось!» – хотелось сказать Кочевнику.

– Очень важно, – пробормотал он почему-то вместо того и закусил губу почти до крови. – Так что кончай ты с этими шутками! Нет между мной и Мелихор ничего, нет и никогда не будет!

Сильтан пожал плечами, щуря в полумраке такие золотые глаза, что даже закат за сводом пещеры, который тоже золотым в Диких Землях прозвали, казался дешёвой рыночной побрякушкой. Скрылся он в недрах крипты быстро, спешно сбегая от Кочевника, который в это время пытался сбежать от себя, сам того не ведая. Он даже вышел обратно на улицу, хотя жутко устал, спустился вниз с покатого склона, откуда тянуло манящей прохладой, и умылся в мутной речушке, чтобы утопить срамные мысли в ледяной воде, а заодно охладить горящие щёки. Правда, не помогло: сполоснув волосы, промыв их от грязи и посмотревшись в речную гладь, он даже не понял сначала, почему не смылся его боевой раскрас. Ах, нет, то стыд его замарал! Стыд не за желания потаённые и глубокие, а за ужасные слова, поистине гадкие, которые его сказать вынудили. Вот только не Сильтан, а малодушие.

– И зубы у неё острые, – бормотал Кочевник себе под нос, растирая пальцами грудную клетку, где ныло теперь скорее приятно, чем больно. – А как рульки свиные разделывает, просто дух захватывает! И коса у неё длинная, даже длиннее, чем у всех девок в Хардвике. И ляжки такие, что свиней зашибать можно, а груди-то, те самые груди… Красивая такая, смешная такая, сильная такая. Почему, почему сказал я не это?!

Кочевник ударил по водной глади ладонью, перетянутой телячьими лентами на побитых костяшках, затем умылся ещё раз, чтоб наверняка дурные мысли отвадить, и вернулся назад, к крипте, уже успокоившийся. Там он заглянул в пещеру, но не увидел никого, кроме Сильтана, сопящего под своими изысканными шелками. Драконы кружили в вышине, разливая по холмам маслянистые тени, – и одичавшие, упивающиеся своей свободой, и дэхья, присматривающие за ними. Кочевник долго вглядывался в них и успел заприметить драконов лиловых, как черника, похожих на Велиала с Осилиалом, но серого, как пепелище после костра, так и не нашёл.

Мелихор ему пришлось искать около трёх часов, блуждая по окрестностям фруктовой долины, где они остановились. Солнце почти полностью село к тому моменту, как Кочевник всё-таки нашёл её – прямо у входа в крипту, сидящую на земле, будто она никуда и не уходила.