Рубиновый лес. Дилогия

Если на пир сборы всегда начинались спозаранку, то вот на свадьбу – поздно, всего за час до церемонии. После биения колокола Рубин дважды приняла ванну – один раз с обычной водой и мочалкой, а второй раз с розовым маслом и молоком, – но оделась при этом быстро, за считаные минуты, потому что одеваться толком и не пришлось. Матти застегнула на ней платье лёгкое и белоснежное, с цветочной серебряной вышивкой на рукавах, знаменующей её прощание с юностью, и расчесала гребнем ещё влажные волосы, дабы Солярису было проще их заплетать. Браслеты, диадему, ожерелья Рубин лично сложила в ларец, оставила в покоях все украшения, кроме изумрудной серьги в правом ухе – уже не ради традиций, конечно, а ради того, чтобы после было танцевать легко и свободно.

Как шлейф, увивалась за Рубин вязь из пряжи, которую плели вёльвы, ступая за своей молодой королевой шаг в шаг, распевая благословения в её честь, шепча молитвы за счастье её, здоровье и плодородие. Горела тонкая свеча в руках Мидира, плечом к плечу её сопровождающего вместо отца, а в конце узкой тропы, уже усеянной зачатками маков и белыми ландышами, горели драконьи глаза, перемежаясь с факелами советников, ярлов и друзей. Все собрались под звёздным небом у Цветочного озера.

Солярис тоже ждал её там.

Рубин едва не оступилась, завидев его на самой кромке воды. В распахнутой до плоского живота рубахе, с губами клюквенными, искусанными в думах, какие всегда терзают жениха накануне встречи с невестой, не важно, человек он или нет. Ведомый этими думами и нетерпением, Солярис инстинктивно шагнул вперёд с протянутой рукой, к ней навстречу, но замер, вспомнив о правилах.

– Ты уверен, что хочешь этого? – спросила его Рубин вчера, пока они оба нежились в постели, зная, что не увидятся весь следующий день. – Никто не узнает, если мы иначе поступим, все свои будут, все поймут, и я тоже. Ради тебя-то приличиями, думаешь, не поступлюсь? К тому же, дейрдреанский свадебный ритуал весьма сложный, ты знаешь…

– Зато драконий ритуал проще некуда, – усмехнулся тогда Солярис в ответ. – Укушу тебя, и дело с концом, да?

– Укусишь?

– Это единственное, что требуется драконам, дабы наречь друг друга мужем и женой. Кроме их собственного согласия и желания это сделать, конечно. Так что, драконью свадьбу хочешь, значит?..

– Ай-ай, нет, не хочу! Пожалуйста, хватит, Сол!

Последствия этих визгливых «нет» до сих пор алели на её груди, бёдрах и плечах. На щеках же заалел румянец, когда Солярис вдруг посмотрел туда, где был один из них, – как раз под маленьким разрезом платья у ключицы, и усмехнулся. Оба вспоминали одно и то же. Оба одного и того же желали.

Вёльвы завели свою песнь, а пропев её до конца, отпустили пряжу, отпуская в супружескую жизнь и Рубин. Трава была скользкой от росы, а босые ноги Рубин – холодными. Но воздух, как и кровь, бурлящая внутри, казался нестерпимо жарким. Он трещал вокруг Соляриса и согрел Рубин, когда она приблизилась и встала рядом, а затем медленно развернулась к нему спиной и перебросила свои распущенные волосы за плечо. Свечей вокруг тут же стало больше, чтобы больше можно было и увидеть. Свет заключил их в объятия, и Рубин затаила дыхание.

– Смотри, Кроличья Невеста, как я косу невесте своей заплетаю. Как забочусь о ней, как поёт для неё моя ласка, как лелею я каждый её волосок, точно душу её лелею. Благослови, Кроличья Невеста, мою невесту, срежь все сомнения, как косой своей срезаешь увядшую вербену. Пусть же наш сад никогда не увянет. Заплети, Кроличья Невеста, мою клятву о любви, да крепко заплети, как я плету косу.

Солярис перебрал пальцами белокурые локоны; нежно их перебрал, бережно, осторожно. Пряча острые когти, ни в коем случае не притрагиваясь к голой коже на шее за воротом платья, даже не задевая её и уж тем более не раня. Медленно он стягивал пряди между собой и ни разу не растерялся, заплетая Рубин косу гораздо умелее, чем делал то в её детстве, и гораздо длиннее, шире и действительно крепче, чем когда-либо ещё. Она не видела, но чувствовала, что он не упустил ни одного её волоса, ни одного движения не забыл. Все их выучил, как и слова клятвы, заставляя женщин, обступивших их кольцом, одобрительно улыбаться и кивать. Драконицы, слуги, Маттиола и Ясу, Мелихор и Тесея. Две последние хихикали, нарушая священную тишину, но нарушая её по-доброму, приятно, будто бы тем самым делая таинство лишь сильнее.

– Смотри, Волчья Госпожа, как я жениха своего одеваю, – прошептала Рубин, повернувшись к Солярису лицом, и взялась за шнурки на его растрёпанной ветром рубахе. – Как забочусь о нём, как следую за ним рукой своей и тенью, точно волк следует за своей стаей. Благослови, Волчья Госпожа, моего жениха, ибо он теперь и есть моя стая. Предай зубам хищных зверей и вьюге все печали и беды, силу моим словам придай, как песнопениям твоих вёльв-дочерей. Пусть наша луна всегда светит ярко. Свяжи, Волчья Госпожа, наши судьбы, да крепко свяжи, как завязываешь нити пряжи, а я завязываю жениху рубаху.