Руфь (Без указания переводчика)

Руфь приняла предложеніе и съ помощью незнакомца черезъ минуту была на другой сторон рки. Тутъ онъ посторонился, пропустивъ ее впередъ по узкой лсной тропинк и молча послдовалъ за нею. Выйдя изъ лса на луга, Руфь обернулась еще однажды взглянуть на своего спутника. Ее снова поразила кроткая прелесть его лица, хота было что-то въ выраженіи, намекавшее на безобразіе тла: что-то боле нежели обычная блдность несовсмъ здороваго человка, какой-то блескъ въ глубокихъ глазахъ, какая-то чувствительность въ очертаніяхъ рта; но при всей своей особенности, это лицо было въ высшей степени привлекательно.

— Позвольте мн проводить васъ, если, какъ я заключаю, вы измрены обойти Куимъ-Деу? Въ прошлую ночь снесло бурею перила съ деревяннаго мостика и у васъ можетъ закружиться голова отъ водоворота, а упасть тамъ крайне опасно: рка очень глубока.

Они продолжали идти, мало говоря. Руфь придумывала кто бы могъ быть ея спутникъ. Она узнала бы его, еслибы онъ былъ изъ числа путешественниковъ, виднныхъ ею въ гостиниц. Онъ слишкомъ чисто говорилъ поанглійски, чтобы быть валлійцемъ, но при этомъ такъ отлично зналъ мстность, каждую тропинку, что непремнно долженъ былъ быть здшнимъ. Такимъ образомъ Руфь перебрасывала его воображеніемъ изъ Англіи въ Валлисъ и обратно.

— Я только вчера сюда прихалъ! сказалъ онъ, когда разширившаяся тропинка позволила имъ идти рядомъ. Вчера вечеромъ я былъ у верхняго водопада, онъ великолпенъ.

— И вы ршились выдти въ такой дождь? робко спросила Руфь.

— О, да. Дождь никогда не мшаетъ мн гулять. Онъ придаетъ даже новую красоту такой стран, какъ вотъ эта. Ктому же у меня такъ мало времени на путешествіе, что я не ршаюсь терять ни одного дня.

— Такъ вы не здсь живете? спросила Руфь.

— Нтъ, я живу совсмъ въ иномъ мст. Я живу въ шумномъ город, гд иногда какъ-то не врится что

There are in this loud stukning tideOf human care and crime,With whom the melodies abideOf the everlasting chime.Who carry music to their heart

Through ducky lane and crowed mort,Plying their lock with bucier feet,Because their secret souls а holy strain refeat.[2]

— Я имю ежегодныя каникулы, которыя обыкновенно провожу въ Валлис, и чаще всего вотъ въ этомъ краю.

— Понимаю вашъ выборъ! замтила Руфь: — здсь прекрасная мстность.

— Неправда ли? Ко мн привилась чрезъ одного старика, содержателя гостиницы въ Конва, любовь къ здшнему народу, къ его исторіи и преданіямъ. Я уже настолько ознакомился съ мстнымъ нарчіемъ, что понимаю здшнія легенды. Между ними есть очень глубокія по смыслу и очень грандіозныя; есть также поэтическія и полныя фантазіи.

Застнчивость не позволяла Руфи поддерживать разговоръ своими собственными замчаніями, но ея скромное, задумчивое вниманіе было очень поощрительно.

— Напримръ, продолжалъ ея спутникъ, коснувшись до длинной, покрытой почками втки наперстянки, на которой два или три красныхъ, испещренныхъ цвтка выходили изъ своихъ зеленыхъ футляровъ: — напримръ я убжденъ, что вамъ неизвстно почему эта втка такъ граціозно склоняется и волнуется. Вы полагаете, что ее колеблетъ втромъ, не такъ ли?

Онъ глядлъ на Руфь съ серьозною улыбкою, нимало не оживлявшею весельемъ его задумчивыхъ глазъ, но придававшею невыразимую кротость его лицу.

— Я всегда думала, что втеръ; а чтоже такое? спросила Руфь, простодушно.

— Ну вотъ! а валліецъ разскажетъ вамъ, что этотъ цвтокъ посвященъ феямъ и иметъ свойство узнавать ихъ и почтительно склоняться, когда он или какіе-либо иные духи проносятся мимо. Поваллійски онъ называется менегъ-еллиллинъ, перчатка добрыхъ людей, и отсюда вроятно взялось наше названіе наперстника.

— Это прелестная мысль! сказала Руфь, очень заинтересованная и отъ души желавшая, чтобы онъ продолжалъ говорить, не дожидаясь ея замчаній.

Но они уже пришли къ деревянному мостику; онъ провелъ ее черезъ него и потомъ, раскланявшись, повернулъ въ сторону прежде нежели она успла поблагодарить его за услужливость.

Но зато у нея было приключеніе, чтобы расказать Беллингему; оно заняло и развлекло его до самаго обда, посл котораго онъ вышелъ погулять, закуривъ сигару.

— Руфь! сказалъ онъ, возвратясь: — я видлъ вашего горбуна. Онъ похожъ на гнома. Впрочемъ онъ не джентльменъ. Еслибы не горбъ, я вовсе не узналъ бы его по вашему описанію; вы называете его джентльменомъ.

— А вы нтъ, сэръ? спросила Руфь съ удивленіемъ.

— О нтъ; онъ слишкомъ бдно и мщански одтъ; ктому же и живетъ онъ, какъ мн говорилъ конюхъ, въ ужасномъ мст: подъ свчною и сырною давкою, отъ которой нестерпимо воняетъ на двадцать ярдовъ вокругъ. Ни одинъ джентльменъ не вынесъ бы этого. Онъ долженъ быть путешествующій прикащикъ, или артистъ, или что-нибудь въ этомъ род.

— Всмотрлись вы въ его лицо, соръ? спросила Руфь.

— Нтъ! но ужь спина человка, весь его ensemble даютъ возможность угадать къ какому онъ принадлежитъ сословію.