Руфь (Без указания переводчика)

Двушка ушла изъ комнаты. Посл озноба Руфь почувствовала жаръ. Она встала, и отворивъ окно, стала вдыхать свжій, мягкій вечерній воздухъ. Подъ окномъ росъ кустъ душистаго шиповника, разливая восхитительный запахъ, напомнившій Руфи о ея родномъ дом. Я нахожу, что запахъ напоминаетъ гораздо живе нежели предметы и звуки. Передъ глазами Руфи воскресъ ея маленькій садикъ подъ окнами комнаты ея матери, старый привратникъ, сгорбившійся надъ палкою и слдящій за нею глазами точно также какъ три часа тому назадъ, въ тотъ же самый вечеръ.

— Добрый старый Томъ! Я думаю, онъ и Мери охотно взяли бы меня къ себ; они врно еще боле любили бы меня, видя что я всми покинута. Мистеръ Беллингемъ останется можетъ-быть не долго въ отсутствіи и возвратясь будетъ знать гд найти меня, если я останусь въ Мильгемъ-Грендж. Не лучше ли, въ самомъ дл пойти къ старикамъ? — но пожалуй онъ разсердится! Я не могу думать объ этомъ — разсердить его, когда онъ такъ добръ ко мн! Но во всякомъ случа я думаю лучше сходить къ старикамъ спросить у нихъ совта. Онъ также придетъ туда за мною, и я посовтуюсь о томъ что мн длать съ тремя лучшими моими друзьями, съ единственными, что у меня есть на свт.

Она надла чепчикъ и отворила дверь; но тутъ ей явилась на глаза объемистая фигура хозяина гостиницы, стоявшаго съ трубкою во рту передъ отворенною на дворъ дверью. Эта фигура широко и отчетливо выдавалась на фон померкшей дали. Руфь вспомнила о выпитой ею чашк чаю, за которую слдовало заплатить, а у нея не было денегъ. Она боялась, что ее не выпустятъ изъ дома, если она не заплатитъ и придумала оставить записку Беллингему, объяснивъ ему въ ней куда она пошла и что она не заплатила за чай. Ей, какъ ребенку, вс эти задачи казались равно важными; затрудненіе пройти мимо хозяина дома, стоявшаго у двери; необходимость объяснить ему нсколько обстоятельства (насколько ему нужно было знать ихъ); все это казалось ей до того щекотливымъ, затруднительнымъ, непревозмогаемымъ дломъ, какъ самыя крайнія положенія. Прежде нежели приняться за записку, она украдкою выглянула изъ комнаты, чтобы посмотрть все ли еще фигура хозяина загораживаетъ дверь на дворъ. фигура была на томъ же мст, неподвижная, съ трубкою въ зубахъ, со взоромъ, устремленнымъ въ темную даль, становившуюся все темне. Табачный дымъ направлялся въ комнату и снова причинилъ Руфи головную боль. Энергія покинула ее; она почувствовала слабость и отупніе и не способная боле къ размышленіямъ, измнила свой планъ. Она ршилась попросить Беллингема отвезти се въ Мильгемъ-Гренджъ и оставить ее на попеченіе ея скромныхъ друзей, вмсто того чтобы везти въ Лондонъ. Въ простот души она врила, что онъ тотчасъ же согласится, выслушавъ ея доводы.

Вдругъ она вздрогнула. Къ гостиниц подъхалъ экипаж. Руфь силилась прислушиваться, превозмогая біеніе сердца и шумъ въ голов. Беллингемъ говорилъ съ содержателемъ гостиницы, но Руфь не могла разслышать словъ; потомъ послышался звон монеты к чрезъ минуту онъ былъ въ комнат и взявъ ее за руку повелъ въ карет.

— О сэръ, я хочу просить васъ отвезти меня въ Мильгемъ-Гренджъ, произнесла она, упираясь назадъ: — старикъ Томъ возьметъ меня къ себ.

— Хорошо, милая моя Руфь, мы поговоримъ объ этомъ въ каретъ. Я убжденъ, что вы послушаетесь убжденій разсудка. Впрочемъ и въ Мильгемъ-Гренджъ вамъ нужно хать въ карст, проговорилъ онъ поспшно.

Руфь не привыкла противорчить; отъ природы покорная и кроткая, она была ктому же слишкомъ доврчива и невинна, чтобы предвидть дурное. Она вошла въ карету, которая повезла ее въ Лондонъ.

ГЛАВА V

Въ іюн 18… погода стояла прекрасная, солнце ярко свтило и цвтовъ было множество; Но іюль принесъ проливные дожди и мрачную погоду, заставивъ путешественниковъ и туристовъ убивать время набрасываніемъ пейзажей, дресированьемъ мухъ и перечитываньемъ въ двадцатый разъ немногія, захваченныя съ собою книги.

Въ одно долгое іюльское утро пятидневный номеръ Times'а находился въ постоянномъ путешествіи изъ комнаты въ комнату въ небольшой гостиниц, стоявшей въ одной южной деревеньк свернаго Валлиса. Окружныя долины скрывались за густымъ, холоднымъ туманомъ, который поднимался по склонамъ горы, задергивая густымъ, блымъ занавсомъ всю деревеньку, такъ что изъ оконъ гостиницы невозможно было видть красотъ окружающаго пейзажа. Туристы, наполнявшіе комнату, вроятно предпочли бы быть теперь дома, и такъ казалось думали многіе изъ нихъ, стоя у окна и придумывая чмъ бы пополнить скучный день. Сколько обдовъ и завтраковъ поспшно потребовалось въ это нескончаемое утро — знаетъ только одна бдная кухарка. Деревенскіе ребятишки стояли въ дверяхъ и если кто-либо изъ нихъ попредпріимчиве соблазнялся выскочить на грязную улицу, сердитая и занятая мать пинками загоняла его домой.