Руфь (Без указания переводчика)

Долго еще можетъ-быть изливалась бы она передъ своимъ невнимательнымъ слушателемъ, еслибы не раздался легкій стукъ въ дверь, прервавшій ея нравоученіе и раздумье мистера Джонса, обдумывавшаго необходимыя предписанія.

— Войдите! крикнула мистриссъ Морганъ.

Вошла Руфь. Она была блдна и дрожала, но вошла съ тмъ достоинствомъ, которое всегда придается сильнымъ, сдержаннымъ чувствомъ.

— Я пришла просить васъ, сэръ, обратилась она къ доктору: — объяснить мн прямо и ясно что я должна длать для мистера Беллингема. Я исполню въ точности вс ваши предписанія. Вы упоминали о пьявкахъ, — я могу ихъ поставить ему. Скажите мн пожалуста, сэръ, все что нужно длать.

Она была серьозна и спокойна; ея видъ и поступки явно говорили, что важность несчастія вызвала въ ней всю необходимую силу бороться съ нимъ. Мистеръ Джонсъ отвчалъ ей съ большимъ почтеніемъ, нежели за нсколько минутъ до того, на верху, когда еще онъ считалъ ее сестрою больного. Руфь серьозно выслушала его, повторяя нкоторыя изъ его внушеній, чтобы убдиться, что она въ точности поняла его и потомъ поклонясь, ушла изъ комнаты.

— Она не изъ простыхъ! замтилъ мистеръ Джонсъ. — Однако она слишкомъ молода чтобы возложить на нее отвтственность въ такомъ важномъ случа. Не извстно ли вамъ мсто жительства кого-нибудь изъ друзей больного?

— Какъ же, какъ же! Вдь у него мать, такая важная леди! Прошлый годъ она была проздомъ здсь въ Валлис и остановилась у насъ. Ну, ужъ я вамъ скажу, ничто-то было не по ней; настоящая леди! Она оставила здсь кое-что, изъ платьевъ и книги (горничная-то у нея была почти такая важная, какъ и сама барыня, не слишкомъ-то смотрла за вещами, больше все любила прогуливаться съ кавалерами); потомъ мы, получили отъ нея нсколько писемъ. Я замерла все это въ ящики конторки, гд обыкновенно держу такія вещи.

— Прекрасно, такъ я совтую вамъ написать къ этой леди, извстить ее о положеніи ея сына.

— Не будете ли вы такъ добры, мистеръ Джонсъ, не напишете ли сами, у меня что-то не складно выходитъ поанглійски.

Письмо было написано, и чтобы не терять времени, мистеръ Джонсъ, самъ, отвезъ его въ Лангдасъ на почту.

ГЛАВА VII

Руфь отгоняла отъ себя всякую мысль о прошломъ или о будущемъ, все, что могло помшать ей въ исполненіи ея настоящихъ обязанностей. Избытокъ любви замнялъ для нея опытность. Съ перваго дня, она не оставляла комнаты; она принуждала себя сть, потомучто ей нужны были силы, и не позволяла себ плакать, потомучто слезы мшали ея бдительности. Она ходила за больнымъ, выжидала и молилась; молилась съ полнйшимъ самозабвеніемъ, съ сознаніемъ единственно того, что Богъ всемогущъ и что тотъ, кого, она такъ горячо любитъ, нуждается въ его всесильной помощи.

День и ночь, лт няя ночь, какъ-будто слились для, нея въ одно. Она позабыла о часахъ въ темной, безмолвной комнат. Однажды утромъ она была вызвана изъ комнаты хозяйкою гостиницы. Мистриссъ Морганъ стояла на цыпочкахъ, въ темномъ коридор, куда выходила дверь спальной.

— Она прихала! шепнула она Руфи, вся взволнованная и совершенно позабывъ, что та вовсе не знала о письм, отправленномъ къ мистриссъ Беллингемъ.

— Кто прихллъ? спросила Руфь.

Ей мелькнула мысль о мистриссъ Мезонъ, но она услыхала съ гораздо большимъ, хотя и не столь опредленнымъ страхомъ, что то была мать Беллингема, о которой онъ всегда говорилъ какъ объ особ, мнніемъ которой онъ дорожилъ боле всякаго другого.

— Что мн длать? Она на меня разсердится? спрашивала Руфь, снова впадая въ свою дтскую зависимость отъ другихъ и чувствуя, что даже мистриссъ Морганъ способна нкоторымъ образомъ защитить ее отъ мистриссъ Беллингемъ.

Но та сама была несовсмъ спокойна. Нравственность ея сильно страдала при мысли, что такая знатная, настоящая леди узнаетъ, что она способствовала связи между ея сыномъ и Руфью. Она была вполн расположена поощрять инстинктивное желаніе Руфи скрываться отъ глазъ мистриссъ Беллингемъ, желаніе, возраставшее въ двушк отъ какого-то неопредленнаго сознанія за собою вины, а еще боле отъ всего что она слышала о суровомъ характер этой леди. Мистриссъ Беллингемъ завладла комнатою сына, будто не подозрвая, что тамъ только-что передъ тмъ жило другое бдное созданіе; а Руфь между тмъ поспшила скрыться въ одну изъ не занятыхъ комнатъ, и тамъ, оставшись одна, дала наконецъ волю своему сдержанному отчаянію и разрыдалась самымъ горькимъ, самымъ безнадежнымъ образомъ. Утомясь отъ долгихъ заботъ и отъ слезъ, она прилегла на кровать и заснула. Такъ прошолъ день.

Руфь все спала и никто о ней не думалъ и не заботился. Она проснулась поздно вечеромъ и первымъ чувствомъ ея былъ упрекъ себ за то, что проспала такъ долго. Ей все еще казалось, что на ней лежитъ отвтственность. Въ комнат уже смеркалось; Руфь выждала пока смерклось совершенно и сошла къ мистриссъ Морганъ.

— Можно ли войти? спросила она за дверью.

Дженни Морганъ трудилась надъ іероглифами, которые она называла своими счетами. Она отвтила довольно рзко, но все же это было позволеніе войти, и Руфь съ благодарностью воспользовалась имъ.