Шепчущий во тьме

Стараюсь не думать об участи, ожидающей меня в конце. Я пришел сюда как следопыт, но теперь знаю: здесь выслеживают меня. Однако уйти отсюда я не смогу при всем желании. Нынче утром пытался сходить к воротам за провизией и обнаружил, что кустарник крепко-накрепко переплелся на моем пути. И так было везде – позади дома и со всех его сторон. Местами коричневые колючие побеги разрослись поразительно высоко и образовали прочную, как сталь, ограду, не давая мне выйти. Жители деревни явно связаны со всей этой дьявольщиной. Вернувшись в дом, обнаружил в передней свой провиант, но как продукты попали сюда – ума не приложу. Жаль, что перед тем подмел здесь пол. Надо вновь набросать пыли и посмотреть, какие следы останутся.

Днем рассматривал книги в просторной темной библиотеке в дальнем конце первого этажа, и у меня появились определенные подозрения, о которых страшусь даже обмолвиться. Я никогда прежде не видел ни «Пнакотикских манускриптов», ни «Элтдаунских черепков[42]» и никогда не пришел бы сюда, если бы знал, что представляют собой эти свидетельства истории. Теперь уже, наверное, поздно – до шабаша осталось всего десять дней. Именно для этой жуткой ночи меня и приберегают.

21 апреля

Снова осматривал портреты. Под некоторыми есть подписи; подпись под изображением женщины со злым лицом, написанным около двух столетий назад, сильно озадачила меня: Трейнтье ван дер Хайль-Слейт. Почти уверен, что встречал фамилию Слейт

раньше, в связи с чем-то крайне важным. Тогда она не нагоняла на меня такого ужаса, как сейчас. Придется поломать голову, чтобы вспомнить…

Глаза на портретах преследуют меня. Кажется, что они выразительнее фона и сверкают из-под слоя пыли и плесени… Чешуйчатые и оплывшие лица ведьм и колдунов, заключенные в темных рамках, сверлят меня вгоняющими в дрожь взглядами, а на серых подложках портретов проявляются десятки других лукавых физиономий. У всех заметны общие семейные черты, и то, что в них является человеческим, более пугает, чем звериное. Хотел бы я, чтоб они меньше напоминали мне другие лица – лица, которые я знал в прошлом! Они были проклятым родом, и Корнелий Лейденский был худшим из них. Именно он сломал печать после того, как его отец разыскал другой ключ… Уверен, В. знает только часть ужасной правды, так что я неподготовлен и беззащитен. Интересно, кем были предки старого Клэса: то, что он учинил в 1591 году, никогда бы не случилось без злого наследия поколений… Или тут было постороннее вмешательство? Задумался я и о сонме потомков этого чудовищного рода: должно быть, они, рассеянные по миру, ожидают получения общего для всех страшного наследства… Непременно нужно вспомнить, где мне попадалась на глаза эта фамилия – Слейт.

Очень хочется знать наверняка, что эти портреты никогда не покинут своих рам. Вот уже несколько часов кряду передо мной мелькают и исчезают призраки наподобие тех лап, смутных фигур и лиц, однако эти новые призраки – точные двойники некоторых старинных портретов. Почему-то ни разу не удалось видеть портрет и дублирующий его призрак одновременно; всякий раз или оказывается, что один из них недостаточно освещен, или же призрак и портрет находятся в разных помещениях.

Возможно, как я и надеялся, эти видения – всего лишь игра ума; но теперь у меня есть сомнения на сей счет. Иные из фантомов – женщины, причем той же дьявольской красы, что и девушка, чей портрет я нашел над камином в запертой комнатке. Другие призраки не похожи ни на одно из виденных мною здесь лиц, однако я чувствую, что именно их обличья скрыты под слоем плесени и копоти на тех картинах, разглядеть которые мне не удалось. Я отчаянно боюсь, что кто-то из них уже близок к материализации в плотной или наполовину плотной материи, и эта их ничем не подкрепленная для моей памяти узнаваемость только больше донимает меня.

Есть одна женщина, которая своими чарами превосходит всех остальных. Она красива, как яркий медоцвет, растущий на краю адской бездны. Когда смотрю прямо на нее, она исчезает – чтобы проявиться позже. У ее лица зеленоватый оттенок, и время от времени кажется, что на гладкой текстуре ее кожи проступают очаги сквамозности[43]. Кто же она? Дух незнакомки, что жила в запертой комнате более века назад?

В передней для меня опять оставили снедь – видимо, так будет и впредь. Я вымел туда много пыли со всего дома, надеясь позже обнаружить следы, но к утру прихожая оказалась тщательно убрана неведомо чьими стараниями.

22 апреля