Сквозь седые хребты

– Смотри-ка, сколь хорошо и удобно, – пояснял Размахнин покупателям. – Летом защищает от гнуса, а зимой от холодного ветра, чтобы не задувал под одежду. А глянь-ка, унты сработаны по туземному образцу. Из сохатиной или изюбриной кожи. Мало того, видите, что они выделаны под замшу.

– Хитер и дальновиден же ты, Никифырыч, – расплывались в широкой улыбке бородатые промысловики. – Точно ведаешь, чему охотничья душа и глаз радуется. Исправная одежда, ничего не скажешь. Знать, не зря когда-то по тайге парились.

– Видимо, так, – согласно кивал довольный Размахнин, в свою очередь, оживляясь тому, что охотники помнят старое времечко исключительно с положительной стороны. Как предприниматель, радуясь удачному выбору покупателей предлагаемой партии товара.

– Скоро справлю разрешение на поставку охотничьего оружия и боеприпасов, – по-свойски, поделился планами Размахнин. – Растет нынче спрос на трехлинейные винтовки кавалерийского образца, винтовки системы Маузера и Винчестера, малокалиберные ружья Франкота. Могу посоветовать и двухствольный дробовик Зауэра, финские ножи, патронташи вместо поясов. Для спанья незаменим тонкий войлок, обшитый с одной стороны непромокаемым брезентом.

– Слушай, Никифырыч! – обратился к купцу один из покупателей. – А чем похвастаешь для домашнего бабьего хозяйства?

– Могу предложить швейные машины Зингера. Не помешает и бинокль Цейса, – перешел на шутку довольный Размахнин, – чтобы вашим бабам дозор вести, когда после промысла в трактир намылитесь.

Мужики громко загоготали.

– Ржете, черти, а я дело говорю. Бинокли путние. За версту бурундука разглядишь. Даже полоски на шкурке можно подсчитать.

*

– Кажется, увиделся просвет на участке, – открывая короткую планерку с десятниками, удовлетворенно заметил Магеллан. – Скоро нам на пятки начнет наступать служба тяги. Так что, надо поднапрячься и темпов не сбавлять.

– И так стараемся, господин инженер, – возразил в оправдание один из десятников. – Монтировку пути и подсобные работы ведем с увеличением плана.

– Знаю, знаю. Молодцы, – похвалил инженер. – Только надо о качестве помнить. Амурская дорога сдается в эксплуатацию сразу на всем ее протяжении. Не забывайте об этом ни днем, ни ночью.

– А сны в голове не завихрятся? – шутливо покрутил пальцем у виска один из присутствующих.

– Не завихрятся, смею заверить, – с улыбкой ответил Магеллан. – Понимайте, как поймете, но если говорить серьезно, вы не хуже меня знаете, как тормозили строительство господа революционеры. Сколько нервов и времени ушло, когда отвлекались на разборки с полицейскими чинами? И что? Ничего не упустили за поспешностью, связанной со смутой последнего времени?

После встречи с десятниками Магеллан на следующий день приехал к Покровскому. Пообщаться, поделиться некоторыми соображениями.

– Скоро, совсем скоро, господа, полностью исчезнут, уйдут в прошлое, оставшись лишь в наших воспоминаниях, палатки из брезента и шалаши из жердей и травы, глинобитные избушки с малюсенькими окнами и земляными полами. Отстроятся здесь большие крепкие дома на фундаменте. С кирпичными печами. С оштукатуренными и белеными известью стенами, – говорил своим товарищам Магеллан. – Течет время. Время течет, – повторял он, трогая еще теплый жестяной чайник. – Как кипяток из этого носика. Чайку испьем еще, а, братцы-хозяева?

– Однако ж, вас куда понесло, Иосиф, – не удержался, рассмеявшись, Северянин. – Вы об этом почаще говорите рабочему люду. Так сказать, для поднятия настроения.

– И кто его портит?

– Есть жалобы на обман при расчете.

– К сожалению, это безобразие имеет место, – подтвердил слова старшего десятника Покровский. – У тебя, Иосиф, встречаются такие факты?

Тот вздохнул.

– Встречаются. У артельщиков, которые выполняют мелкие подряды. Как могу, контролирую. Мы вынуждены пресекать это дело самым жестким образом. Тем более, недавно закончили большой ответственный объект. Мост на Медвежьем Ключе. Там работали несколько семейных подрядов. Кстати, Алексей Петрович, знакомый твой Сидоров из Таптугар передавал привет.

– А-а, добрый мужик Дмитрий. Мы у него ранней весной гостили с Куприяном Федотычем, – обрадованно ответил Покровский.

– Как же, как же, – оживился Северянин. – А чем теперь он занимается?

– Зачислен на службу. Работает у себя на станции. На перевалочной базе. Принимает грузы с Часовинской пристани.

Северянин вскипятил чай. Большими ломтями нарезали черный хлеб. Насыпали в вазочку мелко колотый сахар.

– Да, Алексей Петрович, а что Стрелецкий? – спросил вдруг Магеллан.

– Погорел Ферапонт, – с искренним сожалением ответил Покровский.

– Как так? – поднял удивленные глаза Магеллан.