Сквозь седые хребты

Впереди, за расступавшимся серым ерником, увиделся пологий спуск. Нарты покатились еще быстрее. Олени вынесли их на замерзшую протоку. Вода здесь кипела, местами выступила поверх матового льда, блестя на солнце.

Чохты торопился. Надо успеть в соседнее стойбище кендагирыканов, чтобы договориться со знакомыми сородичами о помощи для инженера Алеши. Чтобы выполнить просьбу русского друга, оленей у Чохты недостаточно. Он надеялся, что старейшина кендагирыканов, с которыми его людей связывают старые добрые отношения, поможет тягловой силой. И в том старик не ошибся. Успел к сородичам к закату дня. Холодный малиновый диск солнца коснулся зубчатых вершин сопок, и наступили сумерки, когда он въехал в стойбище соседей. Не виделись с прошлой весны. Приезду гостя в стойбище кендагирыканов обрадовались и стар, и мал. Почуяв чужих оленей, подняли неистовый лай собаки. Старый лохматый пес Кучум подбежал к Чохты и завилял хвостом, признав приезжего. Чохты – добрая душа. Грех его не узнать, даже исходя из собачьего разумения.

Через час, вручив старейшине кендагирыканов кое-какие подарки от русского инженера, Чохты гостил в чуме своего друга, отяжелев от вкусной и сытой жирной еды. Ради такого случая женщины приготовили отварную оленью свеженину, запекли кровь с кусочками животного сала. Неторопливо тек разговор о том, чтобы выручить строителей железной дороги с подвозкой необходимых грузов на участок Алексея Покровского. Взамен тунгусы могли рассчитывать на получение от русских картечи и пороха.

– Надо помочь, надо помочь, – кивал согласно в ответ местный старейшина. – Я согласен…

Старые аборигены часто думали в последнее время о том, что делается поблизости вдоль Урюма и Амазара. И польза, и вред виделись им в том, что скоро задымят в их таежном краю черные паровозы, снимется и уйдет на север зверь, забьется и птица подальше от людей, рубивших здесь свои жилища и, как видно, полагавших остаться здесь надолго. Последнее убеждало в том, что рано или поздно, а придется подаваться, покидая прежние стойбища, вслед за зверем и местным таежным племенам. Тайга большая – места всем хватит.

…Нетронутая чаща в своей многолетней первобытности и буйной силе с первого впечатления казалась неприступной. Ее обитатели еще не слышали ни стука многочисленных топоров, ни вжиканья десятков зубастых пил.

Столько лет жил среди всего этого старый Чохты, а не мог насладиться красотами первозданного таежного мира. Всякий раз зачарованно оглядывался вокруг. И молодела душа. И всплывали воспоминания давних лет. Особенно, когда при тихой погоде на широкие лиственничные лапы и вечнозеленые ветви сосен медленно опускались снежные хлопья. Разве может человеку надоесть его дом?..

*

На участок инженера Покровского поступил циркуляр, в котором предписывалось приступить к укладке вторых станционных путей, поскольку пропускная способность Транссиба на западе от строительства уже не отвечала запросам и заявкам гражданских и военных ведомств на перевозку грузов. Помимо укладки дополнительных линий на станциях, требовалось открывать новые разъезды, обживать их и благоустраивать. На соседней с Амурской – Забайкальской дороге – восемнадцатифунтовые рельсы заменялись более тяжелыми. Параллельно велись работы по расширению земляного полотна. В местах, где было обозначено сооружение крупных железнодорожных узлов, подгоняли сроки сдачи в эксплуатацию паровозных депо, водонапорных башен, пакгаузов, мастерских и прочих транспортных объектов, необходимых для предстоящей эксплуатации Амурской железной дороги. На нее было обращено особое внимание на всех властных уровнях России. Об этом чаще стали сообщать на страницах столичной прессы, о чем упоминала в своих письмах Ирина Потемкина…

– Ты только послушай, Алексей Петрович, – возбужденный Северянин держал в руках отчетный листок, поступивший через службу пути с соседней Забайкальской дороги. – Представь, что совсем недавно на всей трассе у них было уложено триста стрелок, а сейчас одна станция Шилка имеет их больше. Дело спорится, друг мой! – радостно восклицал Куприян Федотыч, зачитывая вслух данные о техническом вооружении паровозных депо, о новшествах, применяемых в последнее время на локомотивах. На смену им стали поступать более мощные паровозы, с увеличенным пробегом. Используемые в качестве топлива дрова постепенно вытеснялись углем, что тоже положительно влияло на увеличение пробега локомотива, норма чего еще недавно составляла сто километров в сутки.

– Все это замечательно, – одобрительно отозвался Алексей Петрович. – Однако не следует забывать, что наша Амурская дорога считается завершающим этапом Транссиба. И пока не будет вбит последний костыль, говорить в победных тонах рано. Забайкалье по-прежнему экономически отстает от центральных губерний России.

Куприян Федотыч присел на лавку, опустив листок.