Сквозь седые хребты

…Поздно вечером в тепле натопленного зимовья, слушая мерный храпоток уснувшего Северянина, Алексей размышлял о сегодняшнем совещании у начальника дистанции. Новые времена несут и новые заботы. Вчера главным было уложить и зашить железнодорожное полотно. Технически грамотно его отладить с гарантией безопасности движения поездов, которые совсем скоро побегут по Амурской дороге. А сегодня встала задача, как обустроить территорию вдоль трассы? Обеспечить ее эксплуатацию. И на первом месте, прежде всего, стоит экономическая сторона дела. Покровский и его коллеги понимали, что здешний край изобилует богатствами в неисчислимых объемах. Золото, лес, уголь, пушнина. Вспомнились два рабочих. Они буряты. Рассказывая товарищам о своем родном селении на юге Забайкалья – на самой границе с Монголией, они восторженно говорили о бесчисленных отарах овец, тучных стадах крупного рогатого скота у богатых степняков. Значит, еще одно преимущество имеет этот край – хорошие природные условия для разведения домашних животных. А какие обильные хлеба родятся в западной и южной частях Забайкалья! Словом, оно, как говорит Куприян Федотыч, само себя в состоянии кормить, поить, одевать…

На улице мела-шуршала февральская ночная поземка. Алексей, засыпая, слышал, как шорохи ее то стихают, то вновь усиливаются от ветра.

«Завтра же надо обсудить чертежный проект однотипных железнодорожных разъездов. Свои соображения передать в дистанцию. Оттуда они пойдут в Нерчинск…»

3

В лучах восходящего солнца искрится морозный туман. Кустарник и ветки деревьев покрыты пушистым кружевом серебристого инея. Молодой сосняк и осинник сменяются темным лиственничным древостоем, который постепенно переходит в бурелом. Между соседними сопками покоятся под снегом каменистые россыпи.

– Здесь и будем охотиться, – кивнул на распадок Кешка, сдвинув на вспотевший затылок собачий треух. Сняв теплую рукавицу, вытер влажный лоб, покрытый бисеринками пота.

– Устали, поди? – спросил Сашка, оглядываясь на спутников. Подавшись чуть вперед под тяжестью заплечных мешков с провиантом, они медленно, почти след в след, двигались сзади.

– Может, перекурим? А? Мужики?! – окликнул громко Кешка охотников, снаряженных Северянином для таежного промысла.

– Оно, конечно, можно, – отозвался один из них.

На защищенной со всех сторон густым кустарником полянке вытоптали в снегу кружок. Медленно опустили с натруженных плеч тяжелые поклажи. Предыдущую ночь провели в стойбище таптагирыканов. Вышли на рассвете, когда только-только начала светлеть фиолетовая темень, проявляя силуэты отдельных деревьев. К восходу солнца находились далеко от стойбища.

– Малость отдохнем и пойдем дальше, – принял решение Сашка.

Охотники примостились на старую валежину, лежавшую поперек маленькой полянки. Запахло табачным дымом.

– Повезло бы выйти на крупного зверя, – мечтательно произнес Сашка, оглядываясь вокруг. – С кабарожек мало толку. Разве что для себя на пропитание подстрелить парочку. Тунгусы говорили, что в пади Дадор встречаются солонцы. Там и зимовье, срубленное ими для русских, имеется. Местные охотники приходили на солянку и били зверя. Слышали?

– Как не слыхивать, – отозвался один из промысловиков, с рябым лицом и маленькой курчавой сивой бородкой. – Это дело, правда, малехо, но знакомо.

– А почему малехо? – удивленно поглядел на мужика Кешка.

– На большого копытного зверя мне ходить не доводилось. Я чаще по пушному промыслу тропы топтал.

– А я и вовсе по пернатым. Рябчикам там, глухарям, – признался другой охотник.

Остальные трое охотников и вовсе скромно промолчали. Курили, погруженные каждый в свои мысли.

– Мы видим, что с Размахниным вы незнакомы, – отозвался Сашка.

– Точно так, – согласился рябой. – Нас из бригады взял старший десятник. Спросил, кто умеет ружье держать в руках и тайги не боится. Мы и напросились…

Кешка нагнулся к уху Сашки и шепнул:

– Нашенских зверобоев не хватает. Жаль…

– Где ж их теперь найдешь? – с сожалением ответил Сашка и глубоко вздохнул, вспомнив былое времечко у Емельяна Никифоровича.

Над полянкой повисла тишина.